Карельская баня: обряды, верования, народная медицина и духи-хозяева

Сильные кулаки у мертвеца
(Сильная хватка у смерти),
У меня в три раза жестче,
У меня в три раза страшнее.

В связи с тем, что в данном заговоре Мария Moarie предстает как «matala neiti» – «низенькая дева», следует сказать несколько слов о том, что в этом образе слились воедино и древние верования, и христианские воззрения[755]. Данный пример больше иллюстрирует первые, и поэтому нельзя говорить, что образ Марии полностью заимствован из церковной литературы. Хотя известные финские ученые К. Крон и М. Хаавио считали именно так. Первый писал, что многие эпитеты (puhdas, kaunis, armollinen чистая, красивая, милостивая) и само обращение (Neitsyt Maria Emoine Дева Мать Мария) заимствованы из текстов молитв[756]. М. Хаавио считал, что этот персонаж стал одним из основных в лечебных заговорах в конце средневековья благодаря усилию священнослужителей, старательно насаждавших этот культ[757]. Современный финский фольклорист А.-Л. Сникала, не отрицая влияние христианства, считает, что Дева Мария в карельских заговорах часто стоит в одном ряду с более древним образом Девы болей Kivutar (Vaivatar), выполняет схожие функции и тем самым, с одной стороны, вобрала в себя черты архаичных героинь, а с другой – повлияла и на них[758]. С. В. Туюнен, исследуя заговоры от ожога, пишет, что заговаривающий призывает на помощь для обезвреживания боли четырех героинь: «Дева льда снимает жар, Дева сырости остужает обожженное место прохладной водой и смывает боли, Дева боли собирает страдания в рукавицу и отправляет их обратно, Дева Мария смахивает, уносит боли, лечит ожог»[759]. В карельских заговорах очень часто подчеркивается, что «Моаrie matala neiti» – «Мария низенькая дева» поднимается из земли, поэтому, по мнению С. В. Туюнен, можно связать этот образ с хозяйкой земли, к которой также нередко обращаются за помощью во время лечения многих болезней.

В бане парили и тех, у кого полностью пропадал аппетит, больной худел на глазах и полностью обессилевал. Причину такого недуга видели в том, что человек переступил через три порога неопоясанным[760]. Пояс у карелов считался одним из самых обязательных оберегов, который всегда должен быть на человеке. Даже на беременной женщине узлы ослабляли или пояс развязывали, но не снимали его полностью.

Чтобы поднять аппетит, советовали в бане пожевать сушеную щуку hauvislihojaan[761]. Эта рыба – одна из самых почитаемых в карельской мифологии, а щучий череп – один из самых мощных оберегов.

Лечили в бане и peräummen. Больного парили, затем обливали особой водой. В посудину наливали ключевую воду, в нее через дуло ружья выдували ртуть и ладан. Читая заговор, обливали этой водой, затем давали выпить ее и в это время неожиданно пугали больного[762].

В бане исцеляли и от многих детских болезней. Женщину-знахарку, которая парила и лечила детей в бане, так и называли kylypoapo банная бабушка[763].

Существовало множество табу и различных обрядовых действий, которые совершала сначала повитуха, а затем мать и бабушка во время паренья и мытья детей в бане[764]. Например, в Пудожском уезде Олонецкой губернии в бане рядом с ребенком клали осиновое полено, к которому, согласно народным верованиям, должна была «пристать» болезнь[765]. Во многих карельских былинках ребенок, которого нечистая сила подменила в бане или каком-либо другом локусе, в результате проведенных ритуалов исцеления превращается именно в этот предмет. В верованиях многих народов осина считается деревом нечистой силы, деревом, которое притягивает к себе болезни.

Если ребенку слегка нездоровилось, карелы считали, что его сглазили. В таком случае его приносили в баню, и мать обливала его «сквозь волоса свои, предварительно распустив их над ним»[766].

Существовал и еще один способ вылечить ребенка от сглаза. «В натопленной бане мать поднимала левую ногу и ставила ее на ступеньку полка или что-нибудь подобное. Бабка подает ей больное дитя слева под ногой. Мать справа его принимает, обносит сверху колена и возвращает бабке. И так проделывали три раза»[767].

Если ребенок заболевал очень сильно, одна из женщин перед баней шла в лес и находила там tuulen kobra (дословно: горсть ветра). Это сросшиеся в пучок мелкие веточки на березе. Требовался один пучок. Если болела девочка, нужно было набрать девять или трижды по девять вершинок маленьких березок. Для мальчика – столько же вершинок маленьких сосенок. При этом следовало соблюсти строгое условие: молоденькие деревца должны расти на дальнем расстоянии друг от друга, чтобы от одного нельзя было увидеть второе, и так далее. В бане все клали в решето, открывали трубу или волоковое окошко для выхода дыма. Ребенка поднимали к этому отверстию и через решето поливали водой, читая при этом заговор[768].