Карельская баня: обряды, верования, народная медицина и духи-хозяева

Насколько почитали древних божеств Сюндю и Крещенскую бабу, настолько благоговели и перед Оспой, и перед больным, в которого она вселилась, особенно перед ребенком, исполняя любую его прихоть. То есть во время болезни сам больной был эманацией, воплощением страшного и потому особо почитаемого недуга. Карелы рассказывали, что «suurrupi tapoi lapsen, konzu häi suutui moamanpeal» – «большая оспа убила ребенка, когда он рассердился на мать». Они боялись, что болезнь могла сделать его беспомощным инвалидом, которого надо будет кормить в постели. «Тогда исполняли любую просьбу ребенка, лелеяли его… больной ребенок получал все, что хотел. Слова против не говорили»[726].

Карелы считали, что у каждого человека есть свой дух-хранитель haltia. Светловолосые и светлокожие люди valgeiverine находятся под меньшей охраной духа. Чернокровных mustuverine дух больше бережет[727].

Когда человек тяжело или надолго заболевал, пытались предугадать исход болезни. Из озера в какую-нибудь посудину набирали голой рукой воду и говорили: «Tämä kuulii vezi» – «Это мертвая вода». Набрав так же в другую посудину, произносили: «Tämä elävy vezi» – «Это живая вода». Миски подносили больному и предлагали ему выбрать воду. Выбранная вода и предсказывала исход болезни: умрет больной или выздоровеет. Мертвую воду выливали в то место, куда не ступит нога человеческая: под неподвижный камень или в глухую ламбу. Живую воду выливали на ступеньки, ведущие в подпол, на порог дома или под дымоволоком в потолке, то есть на локусы, связанные с обитанием духов предков и домашних духов[728]. Вспомним, насколько широко мотив мертвой-живой воды распространен как в карельской, так и русской сказочной традиции.

Некоторые рассказчики говорят, что эпидемия оспы приходила в деревню раз в семь лет. Она длилась до шести недель. Болезнь была настолько опасна, что от нее даже не было заговоров. Ее называли juma-lanrupi божья оспа[729].

Когда начиналась эпидемия, собирали вместе всех больных детей со всей деревни. Делали крохотные жареные пирожки keittinpiirait, чтобы на одной сковороде их поместилось трижды на девять штучек. Их предлагали детям, которые в данном ритуале представляли самого Оспиччу Ивановича, говоря: «Простите Анну!» Дети кланяются, говорят: «Прощаем!» Silloin rupi antaa anteeksiin. Тогда оспа простит. Кому она не прощает, того пирог дети не едят. Его относили к образам[730]. В карельской ментальности дети до трех лет считались провидцами, которым ведомо будущее и которые неосознанно могут правильно ответить на любой вопрос, касающийся будущего семьи.

Больного оспой укладывали спать в углу за печной стеной, считалось, что здесь ему помогают находящиеся рядом домашние духи и предки. Не случайно существовал обряд бросания первого выпавшего у ребенка зубочка за печку Считалось, что живущие здесь духи-хозяева дома связаны с древними предками и они будут способствовать замене выпавших зубов на новые. Согласно представлениям карелов, именно в крепких зубах и длинных волосах заключалась основная жизненная сила и энергия человека. В произносимом заговоре не случайно обращались к мыши, прося ее унести зуб и вернуть новый. Именно в мышином образе иногда видели домового.

Больного занавешивали, чтобы никто из чужих людей его не видел. Показывать больного разрешалось только вдовам. Когда приносили еду больному, в первую очередь приглашали трапезничать болезнь, кланялись и говорили: «Ospicca Ivanovna, rupi jumalan luoma, nouse murkinalle!» – «Оспичча Ивановна, струп, божье творенье, вставай пообедать!»

Когда больного водили в баню, приглашали и Оспу. Ее тоже парили, произнося молитвы. В бане в это время могла быть только вдова – лицо, обладающее магией в мифологиях многих народов. Это была баня только для больного, после него уже никто в нее не ходил.

После бани Оспичче Ивановне устраивали в избе праздничный обед. На стол надо было поставить «трижды девять» (сакральное число), то есть двадцать семь, различных блюд. Больную оспой, которая представляла в данный момент Оспиччу Ивановну, поднимали с постели, усаживали за стол и клали по кусочку каждого кушанья в рот, всякий раз крестясь и кланяясь: кормили-поили как самого дорогого гостя. За этот стол сажали и своих, и всех соседских детей, которых кормили с таким же почтением, как и болезнь, в образе которой представал больной.

Когда больной начинал выздоравливать, Оспиччу Ивановну провожали: «Nyt on syöty syömät, juotu juomat, pietty piot parahat. Kun hyvänä vierahana tulit, ta parempana mäne!» – «Теперь еда съедена, все выпито, лучшая встреча устроена. Как дорогим гостем пришла, так еще лучшим уходи!» Карелы говорили, что у оспы «свое время, свой круг»: она приходит каждые семь лет.