Карибская тайна

— Зачем ты это сделала, Молли? Ну ответь же мне. — Тим взял другую ее руку.

Глаза Молли оставались совершенно неподвижными. Казалось, что взгляд ее остановился на Эвелин Хиллингтон и в глазах застыл немой вопрос. Но, может быть, это действительно только казалось.

Эвелин ответила так, словно этот вопрос был задан вслух, и она его услыхала.

— Тим разбудил меня и привел сюда.

Молли посмотрела сначала на Тима, потом на доктора.

— Вы будете здоровы, но никогда этого больше не делайте, — сказал доктор Грехем.

— Она не хотела этого, — тихо произнес Тим. — Я уверен, она этого не хотела. Она просто хотела хорошо отдохнуть; выспаться, наконец. Может быть, пилюли не сразу подействовали, и она приняла еще. Так это было, Молли?

Молли молча покачала головой.

— Ты хочешь сказать, что специально приняла так много? — спросил Тим.

Наконец Молли произнесла первое слово:

— Да.

— Но почему, Молли, почему?

— Я боялась, — едва слышно произнесла она.

— Чего ты боялась? Ну скажи же!

Но она закрыла глаза и не ответила.

— Оставьте ее в покое, — сказал доктор.

Тим в ярости продолжал:

— Чего ты боялась? Полиции? Потому что они мучили тебя, задавали бесконечно глупые вопросы? Я не удивляюсь. Любой стал бы бояться! Но у них такая манера. Никто не посмел даже думать… — он замолчал.

Доктор Грехем жестом показал, чтобы он замолчал.

— Я хочу спать, — тихо сказала Молли.

— Это самое лучшее для вас, — ответил доктор. Он тихо отошел от Молли и вслед за ним все остальные.

— Она заснет и хорошо выспится, — сказал доктор Грехем.

— Что я должен делать? — спросил Тим. У него у самого был совершенно болезненный вид.

— Если хотите, я останусь с ней, — предложила Эвелин.

— Нет, спасибо, не нужно, — сказал Тим.

Однако Эвелин снова подошла к кровати и спросила:

— Молли, хотите, я останусь с вами?

Молли открыла глаза и после паузы сказала:

— Нет, — и еще через некоторое время: — Только Тим.

Тим сел около нее.

— Я здесь, Молли, я здесь, с тобой. Постарайся уснуть, дорогая. Я не оставлю тебя.

Она тихо вздохнула и закрыла глаза. Когда остальные вышли из домика, доктор остановился, рядом с ним были супруги Хиллингтон.

— Вы уверены, что моя помощь не нужна? — спросила Эвелин.

— Думаю, что нет, миссис Хиллингтон. Ей сейчас лучше побыть с мужем. А вот завтра. Ведь у него много дел. Завтра кто-то должен быть с ней.

— Неужели вы думаете, что она может сделать еще одну попытку? — спросил Эдвард Хиллингтон.

Грехем потер лоб.

— В таких случаях ничего определенного сказать нельзя. Кажется, это маловероятно. Вы сами видели, методы лечения очень неприятные. Но уверенности все-таки нет. У нее может быть спрятано еще снотворное, у нее может быть запас его.

— Никогда бы не подумали, что такая женщина, как Молли, способна на самоубийство, — сказал Эдвард Хиллингтон.

Грехем ответил:

— Самоубийством обычно кончают как раз те, которые не бегают и не кричат, что убьют себя. Другие же, наоборот, криками и беготней снимают напряжение; они просто играют, как на сцене.

— Молли всегда казалась такой счастливой. Знаете, доктор Грехем, я, пожалуй, вам кое-что расскажу.

И Эвелин передала содержание своего разговора с Молли на пляже в ту ночь, когда убили Викторию.

Лицо доктора помрачнело.

— Хорошо, что вы мне все рассказали, миссис Хиллингтон. Это признаки серьезного заболевания. Утром я поговорю с ее мужем.

— Я серьезно хочу поговорить с вами, Кендал, о вашей жене.

Они сидели в конторе Тима. С Молли осталась Эвелин Хиллингтон. Лаки обещала через некоторое время сменить Эвелин. Мисс Марпл тоже предложила свои услуги. А бедный Тим разрывался между своими дневными заботами и больной женой.

— Я не понимаю, — говорил Тим. — Я больше не понимаю Молли. Она во всем изменилась.

— Я слышал, что у нее были кошмарные сны?

— Да, она часто жаловалась на это. — И давно?

— Не знаю. Может быть, месяц. Может быть, дольше. Она говорила, что это просто плохие сны.

— Понимаю. Но гораздо хуже то, что у нее появилось чувство страха. Она кого-то боялась? Она жаловалась вам на это?

— Да. Несколько раз она говорила, что люди преследуют ее.

— Шпионят за ней?

— Молли говорила, что ее враги следят за ней.

— А у нее действительно были враги?

— Нет, конечно, никаких врагов не было.

— Никаких происшествий не было, еще до вашей свадьбы? Вы не слышали?

— Нет, ничего особенного. Она не ладила со своей семьей. Ее мать — эксцентричная женщина, с ней действительно жить было трудно, но…

— Были ли у них в семье душевнобольные?

Тим открыл рот, потом снова закрыл его и стал играть своей шариковой ручкой.

— Тим, расскажите мне все, — сказал доктор.

— Ничего серьезного действительно нет. Была, правда, какая-то странная тетя. Больше я ничего не слышал. Вы же знаете, в наше время никто не говорит много об истории своей семьи.

— Понимаю. Но у нее, кажется, до вас был другой друг, они хотели пожениться. Может быть, были сцены ревности? Может быть, ей угрожали?

— Не знаю. Да, Молли, хотела выйти замуж за кого-то до меня. Родители против этого возражали. Мне кажется, она настаивала больше из чувства противоречия.

Тим неожиданно улыбнулся.