Карибские дневники Аарона Томаса, 1798 - 1799

Почтенный Кохрэйн Джонсон[2], губернатор Доминики, рассказывал мне при встрече в Фуншале, на Мадейре, что у него есть разрешение мистера Дандеса на пятьдесят чернокожих с Мадейры и их перевоз на Доминику, чтобы укомплектовать свой тамошний Черный полк.

Фуншал, 7 декабря 1797

В 1776 году Тикнесс был в Перпиньяне, и там ему причиняли боль вкусы некоторых людей.

Мистер Гвильям приказал боцману задержать каттер и баржу; боцман ушел вниз, а потом вернулся на палубу доложить офицеру о том, что у него нет таких тросов, чтобы задерживать катер и баржу по приказу.

Самое полезное, для чего используют бамбук там, где он растет. Из него получается хороший рассол. Сосуды для питья и стирки. Ручки для метлы. Хорошие дрова для растопки. Удобные ступки, чтобы толочь все, что угодно. Прекрасные изгороди. Он дает самую великолепную тень на берегах рек. Бамбуковые рощи хороши настолько, насколько только может создать природа. Из волокон ствола получаются нитки, из самого ствола - поилки для скота. Ворота и перила тоже делают из бамбука.

Когда я с квартердека вновь позову вас из кубрика, и вы опять не дотронетесь до шляпы и не скажете «Сэр», когда будете отвечать, я вас высеку.

Заметка на полях: у одного капитана из Ост-Индии все пуговицы на одежде были сделаны из мускатного ореха, обтянутого сукном.

Пока капитан Смурлкс ходил по морям, все пуговицы на его мундире, жилетах и штанах были сделаны из акульих клыков и свиных челюстей, лапок диких птиц и клювов уток и гусей. Из овечьих копыт. Из ружейных пуль. Из осколков разбитых бутылок. Из ниток от старых швабр. Из шляпок гвоздей. Ложек из свинца. Из колотого сахара. Кусков вороненого ядра. Из кусочков кремня.

Все пуговицы на его рубашках – из дроби, обтянутой сукном, а пуговицы на его лучшем синем мундире сделаны из человеческих зубов, которые собирал причетник Кингстонской церкви, неподалеку от Портсмута, но каждый из этих зубов порознь обтянут сукном вместе с мускатным орехом.

Заметка на полях: когда он надевал его, то говорил, что сразу вспоминает о зубной боли.

Как-то раз я заглянул в каюту капитана Харви, и именно в этот момент он пукнул: звук и распространившийся запах не оставляли в этом никакого сомнения.

- Видит Бог, сэр, - произнес я, - это был необычный выстрел.

- Истинно так, - подтвердил Харви, - когда входит адмирал, я всегда приветствую его залпом из пушки в тридцать шесть фунтов.

Нет ни малейшего следа благотворительности в том, чтобы подать милостыню бедняку, если мы даем об этом знать. Все, кто подписываются на благотворительность и чьи имена появляются в газетах, делают это за-ради хвастовства. Я никогда еще не встречал богадельню с надписью на ней: «Этот странноприимный дом был построен на средства неизвестного лица».

Один из гребцов, Джозеф Хилльяр, двадцати лет, родился в Маунтсорел, в Лестере, где сейчас живет его мать. В 1795 году он был самым дорогостоящим наемником своего прихода.

Когда в Вест-Индии умирает богатый плантатор, его тело обычно кладут в бочку с ромом и так отправляют в Англию, чтобы оно сохранилось. Этот ром, после того как труп в Англии вынут, всегда выпивают.

Как неприятно жить в Вест-Индии! Я слышал, как лейтенант сказал, будто он предпочел бы быть заключенным в клетке, подвешенной на утлегаре и отправиться так в Англию, чем провести три месяца на берегу в Сен-Китсе.

На флоте человеческие жизни как гонки. Адмирал бежит от капитана, капитан - от лейтенанта, лейтенант - от мичмана, а мичман - от обычного моряка, и vice versa: мичман преследует лейтенанта, лейтенант бежит от него прочь за капитаном, капитан охотится за адмиралом, стараясь ускользнуть от лейтенанта, а адмирал запирается у себя и велит слуге отказать капитану, когда тот позовет. И так далее, и так далее, и так далее

Подвешу скатерть на корме, как сигнал: придешь ли ты пообедать со мной?

[1] Здесь в дневнике, вероятно, описка. В оригинале sophia

[2] Эндрю Кохрэйн-Джонстон (1767-1833), губернатор Доминики до 1803 года. Его незаконный сын Джон Дандес Кохрэйн путешествовал по России и впоследствии издал книгу «Рассказ о пешем путешествии через Россию и Сибирскую Татарию к границам Китая, замерзшего моря и Камчатке».

Библейские заметки со страницы 63

Библейские заметки со страницы 63

Экклезиаст, глава четвертая, стих одиннадцатый: «Также, если лежат двое, то тепло им; а одному как согреться?»

Книга Притчей Соломоновых, глава четвертая, стих семнадцатый: «Гордый вид - одна из тех вещей, которые ненавидит Господь»

Эпитафия

Эпитафия

Здесь, на глубине одного фатома, покоятся останки Аарона Томаса, бывшего командира эскадры, который был призван к Богу в девять вечера восемнадцатого января 1798 года в возрасте 36 лет. Все его пушки всегда были заряжены, а у всякого снаряжения стояли люди. Он никогда не поворачивался к врагу кормой, если не считать тех случаев, когда буксировал врага за собой. Но его выстрел сделан, спичка сгорела дотла, а надводная часть корабля разрушена. Аарон Томас погиб, утонув под смертельным весом железа.