Карл Юнг. В поисках себя

Процесс индивидуации подпитывается самостью – организующим центром, от которого исходят регулирующие импульсы, противоположные сознательному «Я», который не представляет собой всей полноты психики, так как исключает бессознательное. Напомню, воспользовавшись словами Юнга, что «необходимо понимать “Я” как сложный элемент, объединяющий все содержимое сознания. Оно образует своего рода центр поля личности, и так как этот центр охватывает эмпирическую личность, то “Я” – субъект всех его сознательных действий» [1]. «Я» – это больше реальность, чем концепт, притом реальность, которая неплохо знает себя. Связь с собственным «Я» – предпосылка к открытию самости. Кроме того, уровень развития самости, который необходимо рассматривать как определенный внутренний путеводитель, зависит от желания самости прислушиваться к своим же сообщениям. Ведь именно «Я» освещает всю полноту психической системы, делая ее сознательной и проявляя самость, архетип центра личности, объединяющий сумму этих сознательных и бессознательных данных. Эта глубокая личность происходит из «Я».

Запущенный однажды процесс индивидуации никогда не остановится, так как у него нет никакого определенного завершения. Самость – это постоянно меняющаяся сущность, зависящая от перемен во внутреннем и внешнем мире. «Пересечение темных зон и встречи, происходящие из личного бессознательного, Тени, если быть точным, ведут ко все более частым и эффективно проявляющимся проблескам сознания» [2], – подчеркивает Кароль Седийо, большая специалистка юнгианской мысли. Эта эволюция переживается через последовательность мутаций, испытаний, столкновений сознательного и бессознательного, подтверждая всем этим отношения между «Я» и самостью. Это история всей жизни, которая вплетается в терапию и существует вне ее. Как заметил Юнг, «порой мы встречаемся с пациентами спустя множество лет, и они часто рассказывают нам об удивительных изменениях после лечения» [3].

Необходимо понимать, что, как сильно бы «Я» ни старалось исследовать очаги бессознательного, психический центр самости не станет сознательным полностью. В целом «Я» существует, а самость всегда оставляет место для новых открытий. «Самость – это сущность, “высшая” по отношению к “Я”, – пишет Юнг. – Самость охватывает не только сознательную психику, но и бессознательную тоже, и составляет таким образом личность более широкую, частью которой являемся и мы ‹…› Нет никакого основания лелеять надежду достичь хоть когда-то приблизительного понимания самости, поскольку, несмотря на широту и размер секторов, пейзажей самих себя, которые мы можем осознать, все же останется масса неточностей и недоступная для понимания сумма бессознательного, которая также является важной частью самости» [4]. Это своего рода идеал, к которому необходимо стремиться, обретая смысл в пути.

Метафора центра

Если образ души концентрический, то процесс индивидуации провоцирует его расширение. «Объединяя то, что можно изменить, упорядочивая хаос, унифицируя дисгармонию и располагая вокруг центра, соответственно, ограничивая множества ‹…› сознание должно снова соединиться с бессознательным, и бессознательный человек в своем сердце, на самом деле, является центром Всего» [5], по Юнгу. Этот центр, состоящий из истинной психики, самости, – изобретатель, организатор и источник сновидений. Именно тогда, когда человек контактирует с этой жизненной силой, происходит изменение, как бы двигаясь туда-обратно от центра к наружности и от наружности к центру. Этот балет отражает в определенной степени траекторию психической жизни личности.

По словам Юнга, люди всегда интуитивно знали о наличии такого центра [6]. Более того, термин «самость» не новый и, как я уже заметил, был позаимствован психиатром из индийских текстов Упанишады. Этот термин примерно эквивалентен слову из санскрита атман. Дыхание, главный жизненный принцип, душа, сущность – его синонимы. Атман обозначает человека в глубокой истине, тонкой и духовной, в которой «Я» – лишь оболочка, кристаллизация. Можно воспринимать самость как внутреннего наставника, отдельного от сознательной личности, которого нельзя точно уловить и который остается всегда немного скрытым, так как относится к бессознательному. Иногда Юнг сравнивал самость с пуруша, имея в виду чистое изначальное, божественное, неизменное сознание, согласно Санкхья-карика, санскритскому тексту индийского философа, датированному 350–450 годами н. э. Какими бы ни были традиции, их все еще сложно определить, потому что они находятся «вне» сознательного «Я».