Карл Юнг. В поисках себя

Говоря о современном западном мире, Юнг подчеркивает необычайный прогресс человеческого сознания и все вытекающие из этого преимущества: дифференциация, знание, всеобщая мораль прав человека, научно-технический прогресс и т. д. Но он также сожалеет о цене, которую приходится платить за такой интенсивный и быстрый рост сознания, и осуждает тройную ампутацию современного человека: разрыв с природой, с прошлым, с сердцем и внутренним миром.

Отрываясь от природы, современный человек лишает себя самой жизненно важной связи с миром, той, которая на протяжении тысячелетий формировала его психику. До того как человек переселился в большие города и стал сознательно позиционировать себя как отдельного от природы, как «ее владельца и хозяина», по выражению Рене Декарта, природа была не просто средой обитания для человека. Она была прожита, испытана, усвоена. Она была частью его, как и он был частью ее. «Камни, растения, животные больше не разговаривают с человеком, а человек больше не разговаривает с животными, полагая, что они его слышат, – пишет Юнг. – Его контакт с природой был прерван, и вместе с ним исчезла глубокая эмоциональная энергия, которую порождали его символические отношения» [8]. С тех пор как человек сознательным усилием отделил себя от природы, его принадлежность к природе остается только в бессознательном, хранящем инстинкты, архетипы и память об этой жизненно важной связи. Но мы больше не понимаем этот язык, и эта диссоциация является, по словам Юнга, источником многих неврозов современного человека [9]. Поэтому мы должны заново открыть эту важнейшую связь с природой, пусть она и будет проходить скорее через призму сознания, чем через призму бессознательного, в отличие от того, что испытывали наши далекие предки. Чтобы описать этот разрыв между человеком и природой, социолог Макс Вебер говорит о «разочаровании мира». Юнг призывает к «новому очарованию мира» через способность соединяться с другими живыми видами и чувствовать во всех измерениях нашего существа (теле, сердце, воображении, мысли) принадлежность к космосу.

То же самое касается радикального разрыва с прошлым: оторванные от своих корней, мы постоянно устремляемся в будущее, убаюканные иллюзией, что лучшее всегда впереди. «Именно потеря связи с прошлым, – пишет Юнг, – потеря корней порождает такое “недовольство цивилизацией” и такую спешку, что мы живем скорее будущим, с его химерическими обещаниями золотого века, хотя в настоящем этот план будущего развития еще не достигнут. Мы беспрепятственно стремимся в новое, движимые растущим чувством беспокойства, недовольства, волнения. Мы живем уже не тем, что имеем, а обещаниями; уже не в свете настоящего дня, а в тени будущего, где мы ожидаем восхода солнца. Мы не хотим понимать, что лучшее всегда компенсируется худшим. Надежда на бо́льшую свободу разбивается растущим государственным рабством; не говоря уже об ужасных опасностях, которым подвергают нас блестящие открытия науки. Чем меньше мы понимаем, чего добивались наши отцы и наши предки, тем меньше мы понимаем себя и всеми силами содействуем тому, чтобы лишить человека его инстинктов и его корней, чтобы, став частицей массы, он подчинялся только “духу тяжести”» [10].