Карл Маркс. История жизни

Единственной работой, которая создавала более или менее твердую почву под ногами Маркса, было его сотрудничество в газете «Нью-йоркская трибуна», длившееся лет десять с 1851 г. Газета имела 200 000 подписчиков и была самой читаемой и самой богатой газетой Соединенных Штатов, а своей агитацией за американский фурьеризм она несколько возвышалась над простым выколачиванием денег чисто капиталистического предприятия. Сами по себе условия, на которых предполагалось, что Маркс будет работать для газеты, были довольно сносные; он условился писать по две статьи в неделю и получал за каждую статью по 2 фунта стерлингов Это составило бы годовой доход около 4000 марок, и на эти деньги Маркс мог существовать в Лондоне. Фрейлиграт, который похвалялся тем, что ему все же удается есть «бифштекс изгнания», выручал не более того в начале своей торговой деятельности.

Речь шла, конечно, не о том, соответствовал ли получаемый Марксом от американской газеты гонорар литературным и научным достоинствам его статей. Капиталистическое газетное предприятие считается только с рыночными ценами, и в буржуазном обществе оно имеет на это полное право. Большего Маркс и не требовал, но он имел право рассчитывать и в буржуазном обществе на соблюдение уже заключенного контракта и, пожалуй, еще на некоторое уважение к своей работе. Этого, однако, он не встретил ни в «Нью-йоркской трибуне», ни у ее издателя. Дан хотя и был в теории фурьеристом, но на практике оказался прижимистым янки; его социализм проявлялся лишь в мерзком мелкобуржуазном надувательстве, как сказал Энгельс в минуту раздражения. Дан знал, какого сотрудника он имеет в лице Маркса, и немало хвастал им перед подписчиками и даже чуть ли не пользовался письмами Маркса как своей собственной редакционной работой; но он вел себя по отношению к Марксу с обычной бесцеремонностью капиталистического эксплуататора в отношении к эксплуатируемой им рабочей силе.

Дан не только свел Маркса на половинный оклад, когда дела газеты шли хуже, но вообще платил лишь за те статьи, которые были напечатаны, причем был не дурак и бросал под стол все, что не подходило для его лавочки. Случалось, что в течение трех — шести недель подряд все посланные Марксом статьи попадали в корзину. Конечно, и те несколько немецких газет, в которых Маркс находил временное пристанище, как, например, «Венская пресса», поступали не лучше. Он был поэтому прав, когда говорил, что газетная работа хуже кормит его, чем любого начинающего стрококропателя.

Уже в 1853 г. Маркс мечтал о нескольких месяцах одиночества, необходимых для научной работы: «По-видимому, мне не дорваться до этого. Вечное бумагомарание в газетах мне надоело. Оно отнимает у меня много времени, рассеивает внимание и ни к чему не приводит. Какой независимостью ни обладаешь, все же чувствуешь себя связанным газетой и публикой, в особенности когда платят наличными, как мне. Чисто научная работа — нечто совершенно иное». Совсем в другом тоне заговорил Маркс, проработав еще несколько лет под мягким скипетром Дана: «Поистине гнусное проклятие судьбы, что еще приходится считать за счастье, когда такая дрянная газетка принимает тебя на свой борт. Толочь и перемалывать кости и варить из них суп, как бедняки в рабочем доме, — вот к чему сводится политическая работа, на которую мы очень часто обречены в подобном предприятии». Не только скудостью средств к жизни, но и полной непрочностью своего существования Маркс всецело разделял участь современного пролетариата.

То, что раньше было известно только в общих чертах, обнаруживается в потрясающих подробностях в письмах Маркса к Энгельсу; он пишет о том, как ему раз пришлось сидеть дома за неимением одежды и сапог, чтобы выйти на улицу, как в другой раз ему недоставало нескольких пенсов, чтобы купить писчей бумаги или чтобы прочесть газеты; как в третий раз он бегал по городу за почтовыми марками, чтобы послать рукопись издателю. Ко всему этому присоединялась вечная грызня с лавочниками, с которыми он не имел возможности расплатиться за необходимые припасы, не говоря о домохозяевах, ежеминутно грозивших описать его, и в качестве постоянного прибежища — ломбард. Ростовщические проценты ломбарда отнимали у Маркса последнее, что могло отпугнуть призрак нужды от порога его дома.