Карл Маркс. История жизни

Прежде чем Энгельс взялся за исполнение данного ему поручения относительно Лассаля, сам Лассаль написал Марксу. Он объяснял свое долгое молчание недостатком времени и энергично требовал какого-нибудь воздействия в «высшей степени неприятной истории» с Фохтом, так как она производит сильное впечатление на общество; конечно, россказни Фохта не повредят Марксу в глазах тех, которые его знают, но им могут поверить незнающие его, так как вся история искусно пересыпана полуправдивыми сведениями, и потому неизощренный глаз может принять их за полную правду. Лассаль выдвигал в особенности два пункта. Во-первых, сам Маркс тоже отчасти виноват: он принял всерьез такого жалкого враля, каким оказался, по крайней мере впоследствии, Блинд, и поверил на слово его тягчайшим обвинениям против Фохта. Если у Маркса нет других доказательств, то он должен начать свою защиту с того, чтобы взять обратно свои обвинения Фохта в подкупности. Лассаль признавал, что для этого нужно уметь преодолеть себя. Чрезвычайно трудно отнестись с полной справедливостью к человеку, который безмерно и несправедливо нападает на тебя, но Маркс должен дать это доказательство своей добросовестности, если не желает с самого начала сделать недействительной свою защиту. Затем Лассаль резко обрушился на Либкнехта по поводу его сотрудничества в столь реакционной газете, как «Всеобщая газета», говоря, что это вызовет в публике бурю удивления и недоброжелательства по отношению к партии.

Когда Маркс получил письмо Лассаля, у него еще не было книги Фохта и он не мог составить себе правильного взгляда на положение дела. Но ему, конечно, мало пришлось по вкусу предложение начать с восстановления чести Фохта, относительно бонапартистских происков которого у него были и другие свидетельства, кроме россказней Блинда. Маркс не мог согласиться также и с резким осуждением деятельности Либкнехта в «Всеобщей газете». Он, конечно, менее всего был другом этой газеты и, напротив того, сильно враждовал с нею во времена обеих рейнских газет, но при всей своей «контрреволюционности» аугсбургская газета допускала самые различные взгляды во внешней политике. В этом отношении «Всеобщая газета» занимала исключительное положение в германской печати.

Маркс ответил в очень недовольном тоне, что «Всеобщая газета» для него — то же самое, что и «Народная газета», и что он собирается возбудить преследование против «Национальной газеты», а также написать статью против Фохта и в предисловии заявить, что мнение немецкой публики ему безразлично. Этим вырвавшимся в минуту досады словам Лассаль придал слишком большое значение; он возмутился тем, что Маркс поставил на одну доску обыденно демократическую «Народную газету» с «самой позорной и пользующейся дурной славой» газетой в Германии. Но главным образом он предостерегал Маркса от возбуждения судебного преследования против «Национальной газеты» — по крайней мере до тех пор, пока не появится его литературное опровержение Фохта, и в заключение выражал надежду, что Маркс не обидится на его письмо, а поймет, что оно вызвано «честной и сердечной дружбой».

Но Лассаль ошибся в своих ожиданиях. Маркс написал об этом письме Энгельсу в самых резких выражениях и выдвинул против Лассаля даже те «официальные обвинения», которые в свое время привез в Лондон Леви. Правда, он делал это в такой форме, точно хотел доказать, что не отнесся к ним с преждевременным недоверием, и что эти «официальные обвинения» и другие сплетни о Лассале не могли ввести его в заблуждение. Характер сплетен был, однако, таков, что Лассаль не мог признать особой заслуги Маркса в равнодушии к ним, и отомстил достойным образом, прекрасно и убедительно изобразив самоотверженность и верность, которые проявил в дни самой свирепой реакции по отношению к рейнским рабочим.

Маркс отнесся к Лассалю совершенно иначе, чем к Фрейлиграту, но и Лассаль поступил иначе, чем Фрейлиграт. Он дал совет Марксу по своему разумению и совести, а когда его совет был отвергнут, он все-таки продолжал оказывать свою помощь на деле.

Господин Фохт

Предостережение Лассаля, советовавшего не обращаться к прусским судам, вскоре оправдалось. При посредстве Фишеля Маркс поручил советнику юстиции Веберу представить его жалобу против «Национальной газеты» в тамошний городской суд, но не достиг даже того, чего удалось добиться Фохту в аугсбургском окружном суде, то есть даже рассмотрения своей жалобы.

Городской суд постановил отклонить жалобу за отсутствием состава преступления, так как оскорбительные выражения не были самостоятельно придуманы «Национальной газетой», а являлись «только цитатами сказанного другими лицами». Эта плоская глупость была отвергнута даже следующей инстанцией, но та отличилась еще большим тупоумием: она высказалась в том смысле, что Маркса не оскорбили, изобразив его «обуздывающим и рассудительным» главой шайки вымогателей и фальшивомонетчиков. Высший суд не нашел «судебной ошибки» в такой изумительной мотивировке, и, таким образом, жалоба Маркса была отвергнута во всех инстанциях.