Карл Маркс. История жизни

Бакунин был оторван от европейской жизни более десяти лет, и потому понятно, что в Лондоне он прежде всего примкнул к русским эмигрантам типа Герцена, с которыми, в сущности, имел мало общего. Даже в своем панславизме, поскольку о нем вообще могла идти речь, Бакунин оставался всегда революционером, в то время как Герцен своей руганью «гнилого Запада» и своим мистическим культом русской крестьянской общины, на самом деле, под маскою мягкосердечного либерализма, играл в руку царизму. Все же Бакунин — и это не говорит против него — поддерживал личные дружественные отношения с Герценом до самой его смерти, помня, как тот помогал ему в тяжелых испытаниях молодости; политическое же прощальное письмо Бакунин написал Герцену уже в 1866 г. Он упрекал Герцена в том, что он желает достичь социального переворота без переворота политического и готов все простить государству, лишь бы оно оставило нетронутой великорусскую сельскую общину, от которой Герцен ожидал спасения не только России и всех славянских земель, но также Европы и всего мира. Бакунин подверг этот фантом уничтожающей критике.

Но после своего бегства из Сибири Бакунин жил сначала в доме Герцена и вследствие этого держался в стороне от Маркса. Тем более характерным для него было то, что он перевел на русский язык Коммунистический манифест и напечатал его в «Колоколе» Герцена.

Во время второго пребывания Бакунина в Лондоне, в то время, когда учреждался Интернационал, Маркс первый сломал лед и пришел к Бакунину. Он имел полное основание заверить его, что не только не взводил на него клеветы, но, скорее, упорно боролся против таковой. Они расстались друзьями. Бакунин восторгался планом Интернационала, а Маркс писал Энгельсу 4 ноября: «Бакунин шлет тебе привет. Он уехал сегодня в Италию, где теперь живет (во Флоренции). Должен сказать, что он мне очень понравился, даже больше, чем раньше… В общем, он один из тех немногих людей, которые пошли вперед, а не отстали в своем развитии за минувшие шестнадцать лет».

Радость, с которой Бакунин приветствовал Интернационал, продолжалась, однако, недолго. Пребывание в Италии пробудило в нем «революционера старого поколения». Он избрал эту страну из-за мягкого климата и потому, что там было дешево жить, тем более что Германия и Франция тогда были для него закрыты, — но также и по некоторым политическим причинам. Он видел в итальянцах естественных союзников славян против австрийского насилия, а геройские подвиги Гарибальди воспламеняли его фантазию уже в Сибири. Они были для него первым доказательством подъема революционной волны. В Италии, когда он туда приехал, оказалась масса тайных политических союзов. Он нашел там также обездоленную интеллигенцию, которая всегда была готова броситься во всякий заговор, крестьянскую массу, постоянно находившуюся на краю голодной смерти, и, наконец, подвижный босяцкий пролетариат — в частности, нищих (лаццарони) Неаполя, куда он вскоре переселился из Флоренции и где прожил несколько лет. Эти классы казались ему самыми подлинными движущими силами революции; но если он видел в Италии страну, в которой социальная революция, быть может, произойдет скорее, чем где-либо, то ему пришлось скоро убедиться, что это ошибка. В Италии преобладала еще пропаганда Маццини, а Маццини был противником социализма; в своих туманных религиозных военных кличах и при своих строго централизаторских тенденциях он боролся только за объединенную буржуазную республику.

В эти годы жизни в Италии революционная агитация Бакунина приняла более определенные формы. При недостаточности теоретического образования, наряду с излишком умственной живости и бурной активностью, Бакунин всегда действовал под влиянием окружающей среды. Религиозно-политический догматизм Маццини обострил в нем атеизм и анархизм, дошедший до отрицания всякого государственного господства. Напротив того, революционные традиции тех классов, которые являлись для него наиболее ценными борцами за всеобщий переворот, сильно повлияли на его склонность к тайным заговорам и к местным восстаниям. Бакунин основал тайный революционно-социалистический союз, сначала только из итальянцев, главным образом для борьбы против «отвратительной буржуазной риторики Маццини и Гарибальди»; вскоре, однако, союз расширился и сделался международным.

В интересах этого тайного союза Бакунин пытался осенью 1867 г., переселившись в Женеву, сначала повлиять на Лигу свободы и мира; когда это ему не удалось, он стал стараться примкнуть к Интернационалу, которым совершенно не интересовался около четырех лет.

Союз социалистической демократии

Маркс все же сохранял дружеские чувства к старому революционеру и противился нападкам, которые направлялись или готовились на Бакунина из непосредственно окружавшей Маркса среды.