Карл Маркс как революционер и экономист. От рабочих кружков к незавершенному «Капиталу»

…Не могу ничего решить, не переговорив предварительно с тобой и Лупусом. (Это и было главной причиной, по которой я не писал тебе из Берлина, поскольку мне не хотелось иметь от тебя в Берлине ответ на этот вопрос) (30/129).

К тому же, как выяснилось через три дня, особой необходимости знать мнение Энгельса у Маркса не было. В следующем же письме к Энгельсу из Лондона:

Твое мнение относительно проектируемой берлинской газеты полностью совпадает с моим, и основные пункты его… я уже изложил Лазарю (курсив наш. – Е. М.). Однако, поскольку я заявил ему уже в Берлине, что не стану предпринимать никаких шагов в этом направлении без тебя и Лупуса, я определенно обязался изложить вам обоим суть дела «серьезно и объективно» и тем самым salvavi animam meam (я спас свою душу. – Е. М.) (30/131).

Впечатление такое, что Маркс слегка зарапортовался. Он признает, что спокойно может обойтись без мнения Энгельса и обращался к нему только чтобы выполнить данное Лассалю обещание, то есть для отвода глаз. Кому он пускал пыль в глаза? Выходит, тому и другому! Самый факт двух не полностью перекрывающихся самооправданий в одном письме лишает убедительности оба. Неудовлетворительным представляется нам оправдание Маркса, но Энгельс удовлетворился этой отпиской. Когда же он успел высказать Лассалю свое мнение? Напрасно Издатель отсылает нас к письму Маркса от 8 мая. Там сказано лишь:

Третьего дня я написал Энгельсу о планах основания газеты и через несколько дней, вероятно, получу от него ответ. Весьма возможно, что ввиду американских событий я, – даже если с газетой ничего не выйдет, – все же переселюсь на полгода, а то и больше, в Берлин. Конечно, в том случае, если добьюсь восстановления меня в правах гражданства… (30/496).

И так далее. Это все, что там есть на тему «мнение Маркса о газете». Скорее всего, мнение свое он высказал еще в Берлине, но в качестве предварительного. В чем оно состояло, можно лишь гадать. Судя по письму, вопрос остался открытым, поэтому мнение Маркса угадывается однозначно: и да и нет. Это он умел.

Так, в общем и целом, вырисовывается этот «треугольник». Что можно сказать в качестве предварительного итога?

Лассаль заведомо не был в курсе всех дел, забот и помышлений, связывавших двух эмигрантов, но он знал об их тесной дружбе. Получая от Лассаля письма, Маркс, как правило, препровождал их Энгельсу с просьбой вернуть по прочтении. Важно, однако, что своих писем к Лассалю Маркс другу не показывал. Прямых отношений между Лассалем и Энгельсом почти не существовало. Фред интересовался Фердинандом лишь в той мере, в какой свой интерес к нему выражал Карл, в обратную сторону какого-либо интереса не прослеживается вообще.

Но отношение Карла к берлинскому другу подлинно занятно.