Нет сомнения, что указанное отношение к цивилизации было присуще самому Карлу Марксу. В целом же Ортега описал психологию читательской аудитории «Капитала». Настоящие рабочие всегда составляли ничтожную часть актива «рабочих партий». Тогдашний тип социалиста представлял собой именно и прежде всего тип массового человека из средних классов, о котором писал философ.
Капитализм таки породил себе могильщика.
«Тирания интеллектуальной пошлости в общественной жизни, может быть, самобытнейшая черта современности, наименее сопоставимая с прошлым». Прежде чернь всегда знала свое место, усваивая идеи, верования, обычаи, «но не присваивала себе умозрительных суждений, например, о политике или искусстве, и не определяла, что они такое и чем должны стать… Сегодня, напротив, у среднего человека самые неукоснительные представления обо всем, что творится и должно твориться во вселенной. Поэтому он разучился слушать… Нет никакого смысла выслушивать и, напротив, куда естественнее судить, решать, изрекать приговор…».
Самая подходящая почва для марксизма.
«Но разве это не достижение? Разве не величайший прогресс то, что массы обзавелись идеями, то есть культурой? Никоим образом. Потому что идеи массового человека таковыми не являются и культурой он не обзавелся… Культуры нет, если нет устоев, на которые можно опереться… Культуры нет, если к любым взглядам нет уважения, на которое можно рассчитывать в полемике… Культуры нет, если эстетические споры не ставят целью оправдать искусство. Если всего этого нет, то нет и культуры, а есть в самом прямом и точном смысле слова варварство».
Мы не можем предложить иного подхода, как только прибегнуть к юнговскому понятию
Коллективное бессознательное народов Европы (наверное, не только Европы) хранило и хранит архетипы, связанные со служением высшим силам – с религией. Сам Юнг считал, что кровавые эксцессы Французской революции явились следствием упразднения религии в революционной Франции. Религию упразднили, но архетипы никуда не делись.
Уже банальностью является уподобление «будущего коммунистического общества» мечте о «царстве Божьем на земле». Не видно причин, чтобы не связать эту мечту с массовым отходом людей от традиционной исторической религии. Утопия явилась суррогатом религии.
Утопия похитила и утилизовала бесхозные архетипы. Поэтому так много идеалистов было среди социалистов и революционеров. А беспринципные проходимцы, рвущиеся к власти, утилизовали искренний порыв идеалистов.
Как видим, все катилось в одну сторону. Не будь марксизма, было бы что-нибудь другое. Марксизм, однако, явился наиболее изощренным, хитро замаскированным под науку призывом к разрушению европейской либерально-демократической цивилизации.
Приложение 1. «Повивальная бабка истории». Первоначальное накопление по Марксу
Вернемся в I том «Капитала» и обратимся к последней (фактически) XXIV главе, которую Маркс назвал «Так называемое первоначальное накопление». Эпитет «так называемое» очевидно выражает иронию автора (дескать, все было не так, как вы себе представляете). Как увидим вскоре, ирония здесь еще более уместна, чем полагал автор, ибо действительно все было не так, как он нам представил.
Согласно теории Маркса, как нам известно, капитал образуется в результате того, что собственник средств производства присваивает неоплаченный труд рабочих. Для этого должны быть в наличии: (а) средства производства, (б) их собственник и (в) неимущие пролетарии, которые нанимаются работать на него. Но как возникла такая ситуация? Откуда взялись на исторической сцене три перечисленные составляющие «капиталистического способа производства», ведь не всегда же они существовали? Ведь когда-то был «феодальный способ производства». Каким образом картина столь радикально изменилась?