Карма

Мой язык еще раз касается ее клитора, прежде чем снова втянуть его. Ее стоны усиливаются с каждым движением ножа и моего языка.

— Кончи еще, Карма. Испачкай всё мое лицо, и я расскажу тебе, что ты так хочешь знать.

Пар следует за мной по пятам, когда я выхожу из ванной после душа. Когда я захожу в спальню, на коленях у Нокса лежит его гигантский кролик. Я никогда не думала, что найду такую вещь сексуальной, но «никогда не говори никогда». Его растрепанные волосы рассыпаются, когда он склоняется, словно в молитве этому созданию. Я не могу разобрать, что он говорит, но он явно полон такой любви, какой я давно не испытывала.

— Он пытался съесть твоего парня, — говорит Нокс беспечно.

Мой взгляд падает на кровавую кучу, которая уже не похожа на Сэма. Кролик прогрыз дырку в штанине.

— Что мне с ним делать? — спрашиваю я.

— Обычно за мной всё подчищают.

— Кто?

Он пообещал, что расскажет мне всё, что я захочу, и ему лучше сдержать свое обещание. Но мужчины часто готовы сказать со угодно, когда ослеплены похотью. Это не значит, что все данные ими обещания будут исполнены, как только желание будет удовлетворено.

— Это организация, которая управляет этим городом, — осторожно произносит он. — Может быть, даже страной. В ней состоят очень влиятельные мужчины и женщины.

Я так и предполагала, и Сэм с самого начала в это верил.

— Как они себя называют? — спрашиваю я, но на мой вопрос он лишь качает головой. — Не заставляй меня вытягивать из тебя информацию.

Он снимает кролика со своих колен, и животное спрыгивает вниз и стучит своими массивными лапами по деревянному полу, прежде чем умчаться прочь.

— Встань на колени и позволь мне засунуть свой член так глубоко тебе в горло, что ты почувствуешь его в своем животе. Тогда я тебе расскажу.

Он встает и запускает руку в мои волосы, тащит меня к кровати и садится. Окрашенные кровью простыни, его совсем не смущают. Он расстегивает брюки и достает член.

— Если ты засунешь это мне в рот, я его откушу, — огрызаюсь я, сузив глаза.

— Ты не сделаешь этого. Ты отчаянно нуждаешься в том, чтобы узнать имя убийцы твоего отца. В достаточном отчаянии, чтобы взять меня в рот.

Я вытягиваю шею, как будто собираюсь отсосать ему, но вместо этого прикусываю головку.

— Ты действительно хочешь отомстить моему члену, не так ли? — шипит он сквозь стиснутые зубы. — Отпусти! — кричит он, когда я прикусываю сильнее. — «Исход»! Их называют «Исход»! А теперь убери свои ебанные зубы от моего члена.

Я отпускаю его, и он отводит бедра назад, высвобождая свой член из моего рта.

— Что с тобой не так, Дьявол тебя подери? — рычит он, потирая рукой головку члена. — У меня есть так много других вещей, в которые ты можешь вцепиться, но нет, ты должна вцепиться именно в мои причиндалы. Опять.

Я вытираю губы.

— Я думаю, что мужчины более восприимчивы к допросу, когда их мужественность находится под угрозой.

— Если бы ты похитила кого-то другого, тебя бы уже убили за то, что ты сделала.

— А почему ты этого еще не сделал?

— Мне нравятся немного сумасшедшие.

Я ползу вдоль его тела, и схватив за волосы, прижимаю его голову к кровати. Приподнявшись чуть выше, я приближаюсь к его лицу.

— Тогда будь хорошим мальчиком и сделай меня еще более сумасшедшей, — я нависаю над его ртом, а его руки обхватывают мои бедра.

— Если ты собираешься требовать чего-то подобного, сядь мне на чертово лицо. Я хочу задохнуться под тобой, пока ты кончаешь.

Он хватает меня за бедра и тянет, а затем я переношу свой вес на пятки и падаю ему на лицо. Его язык и губы начинают ласкать меня. Я стону, пока мы боремся за некое подобие контроля или власти. Он выхватывает его у меня, прежде чем отдать обратно.

Я катаюсь по его лицу вверх и вниз, вперед и назад, пока не приближаюсь к новому оргазму. Я играю с ним, освобождая его рот, чтобы он мог сделать несколько глубоких вдохов, прежде чем задушить его своим весом. И он мне позволяет.

Он мотает головой подо мной, как хищное животное, пытающееся прогрызть себе дорогу. Мои глаза закатываются к затылку, когда его крепкая хватка — признак того, что он борется за следующий вдох — приближает меня к краю.

Он постукивает меня по бедру, и я позволяю сделать ему следующий вдох. Это та игра с дыханием, к которой я могла бы привыкнуть.

— Ты всё еще недостаточно хорошо сидишь. Сядь на мое гребаное лицо. Испачкай мой рот, Карма. Кончи на моих губах.

В тот момент, когда последний слог слетает с его губ, я снова сажусь на него всем весом. Прижимаюсь очень плотно к его коже, чувствуя тепло его носа, языка, губ и дыхания повсюду между своими ногами. Я скачу на его лице сильнее. Он сжимает мои бедра, но я не отступаю. Он хочет, чтобы я действительно сидела, поэтому я, блядь, сижу. Я позволю ему умереть подо мной, если это то, что ему нужно. Я заберу всё, что он может дать.

И, наконец, я взрываюсь, кончая с силой, как никогда. Его грудь вздымается подо мной, желая вздоха, который я отказываюсь ему дать. Я ставлю свой оргазм выше его самой основной потребности.

Я — сука.