Карнакки – охотник за привидениями

Выходя из радиорубки, я измыслил еще одну великолепную идею. Прихватив в качестве предлога горстку хлебных крошек, я спустился на колодезную палубу, чтобы поглядеть на своих породистых курочек, и столкнулся лицом к лицу с как раз отходившим от курятника Номером 17, как я его теперь называл.

Теперь-то уж я без обиняков сказал этому типу, что делать в этой части корабля ему абсолютно нечего, и потребовал у него объяснений касательно причины, приведшей его сюда после всего, что я говорил ему утром.

Должен сказать, что у Номера 17 на удивление крепкие нервы.

– Простите, капитан, – ответил он. – Дело в том, что я потерял свой портсигар. Я вспомнил, что держал его в руках, когда утром наткнулся на вас, и потому решил, что выронил его где-то здесь.

И он показал мне эту вещицу, зажатую между большим и указательным пальцами.

– Вот, как раз нашел его здесь на палубе, – пояснил он. – Слава богу, что его никто не раздавил. Это для меня радость, потому что я очень ценю эту вещь…

– Отлично, мистер Аглаи, – сказал я, пряча усмешку, которую во мне всегда вызывал его причудливый иностранный акцент. Кстати говоря, если правда то, что мне говорили, парень этот – шотландец по крови, рождению и воспитанию. Отсюда видно, что даже шотландец может проявить кое-какие способности!

Когда он ушел, отвесив мне предварительно едва заметный поклон, я принялся осматривать клетку с курами, стараясь при этом не проявлять больше внимания, чем обычно во время моих обыкновенных визитов к своим цыпляткам, угощая их хлебными крошками.

Если бы я не прочитал шифровку, то вряд ли заметил бы отметины, которые мистер Аглаи оставил на курятнике: три небольших точки треугольником, и крохотные цифры 1 и 7 в его середине. Знак этот был нарисован внизу одной из стоек клетки заостренным мелком, и его можно было прикрыть монеткой в полпенни.

Ухмыльнувшись под нос, я отправился к корабельному плотнику за палочкой мела. Стружка – так мы называли плотника – стамеской заострил мне его в точку, и убрав мел в карман, я продолжил свой ежедневный обход корабля.

В первую очередь мне было необходимо установить местопребывание мистера Аглаи, ибо если он тихо шпионит за мной и увидит, чем я занят, то может испортить мне все удовольствие. Я обнаружил его на верхней палубе в задней части курительного салона, занятого чтением Le Petit Journal[17], с видом исключительно иностранным и истинно невинным.

«Ах ты мелкий черт!» – выругался я в душе, и с облегчением спустился на колодезную палубу. И там самым непринужденным и аккуратным образом скопировал личный знак мистера Аглаи на птичьей клетке, располагавшейся как раз над той, в которой вез черных ошейниковых кур своему брату. В нынешнем рейсе клетку эту занимали мерзкие голуби мистера Брауна, которых отныне по моему настоянию было запрещено приносить в салон.

Продублировав метку, я пересадил четверых моих черных курочек из нижней клетки в верхнюю, к голубям мистер Брауна, руководствуясь тем соображением, что, когда таможенники нагрянут к нам с лоцманом, они обнаружат помеченными обе клетки, и кур в них, и отреагируют предсказуемым образом. Им придется открыть верхнюю клетку, чтобы достать четырех кур, после чего из нее состоится массовый исход голубей мистера Брауна, увеличивая собой общую сумятицу и являя общее коварство моего замысла.

Мистер Браун будет беспредельно разгневан и несказанно многоречив. Я уже представлял себе его голос: «Никогда не слышал ни о чем подобном! Черт бы побрал вас, сэр! Я напишу об этом безобразии в “Таймс”».

После чего, подумалось мне, на сцену придется выйти Номеру 17 и дать кое-какие полуофициальные объяснения тому, что объяснить официально он не сможет. После чего стоимость его как агента таможни снизится процентов на двадцать пять, ибо присутствующие на борту люди (среди которых, конечно, найдутся джентльмены, занятые в алмазном бизнесе) получат возможность внимательно посмотреть на знаменитого агента номер 17, и узнать его в последующие времена, как бы он ни старался замаскировать свою обаятельную персону, – в самый неловкий и несвоевременный момент. Во всяком случае, он точно так подумает!

С другой стороны, в маленькой и бодрой цепочке моих личных трудностей мистер Аглаи будет присутствовать лишь отчасти. Он надолго запомнит, что эти курьезные обстоятельства оказались пустышкой – ведь ему не удалось перехватить самую серьезную за много лет партию контрабанды. Пусть мистер Браун получит свои извинения, даже компенсацию, если таковая положена ему по закону.

Шутка ли дело: перевести моих породистых чернушек на курятину со всей возможной скоростью, и ничего не обнаружить в их потрохах!

По моему телу уже шли мурашки от удовольствия, когда я представлял себе всю ожидавшую меня картину… Наконец, краткий отчет официального оценщика, поданный шефу таможни, и едкий комментарий шефа агенту номер 17 о том, что ни один закон не запрещает капитану корабля скармливать своим любимым курам стекляшки, безразлично, граненые или нет, для улучшения или же ухудшения их пищеварения.