Карнакки – охотник за привидениями

Далее последует возмещение пяти дюжин моих чернушек хотя бы в денежном эквиваленте, в честных долларах – предположительно долларах казначейства. Согласно моим прикидкам, если престиж агента номер 17 не может не пойти вниз, то и цена моих курочек не может не возрасти.

Я защелкнул задвижку на малой дверце верхней клетки, и принялся рассматривать моих четверых курочек и голубей мистера Брауна. Куры кудахтали, вышагивая в той достойной и рассеянной манере, свойственной всем курам яйцекладущего возраста. Голуби поперепархивали с места на место, a потом вернулись к привычному воркованию. Наконец, в ковчеге сем воцарились мир и покой; впрочем куры скоро поняли, что голубиный корм является также хорошим куриным кормом, и с честной решимостью приступили к работе, желая наполнить ненаполнимое чрево.

* * *

Таможенный досмотр явился вместе с лоцманом и, после обыкновенной в таком случае преамбулы, затребовал моего присутствия при вскрытии клетки с курами. Проходя мимо, я отметил, что мистер Аглаи все еще находится в верхнем курительном салоне и явно намеревается там и оставаться. Его решение восхитило меня.

Таможенники собрались на колодезной палубе. Их шеф объяснил, что они получили конфиденциальную информацию, послужившую основой их действиям, и официально спросил меня, располагаю ли я бриллиантами, которые следует задекларировать.

– К своему глубокому прискорбью вынужден признаться, что на сей раз оставил свой алмазный фонд дома, мистер, – поведал я ему. – Декларировать могу только то, что вас кто-то ввел в заблуждение!

– Самым случайным образом мы придерживаемся другого мнения, кэп, – ответил он. – Я предоставил вам возможность признаться, но вы пренебрегли этой возможностью. Так что теперь не взыщите! – Он повернулся к одному из своих людей и приказал: – Откройте нижнюю клетку, Эллис. Выгребайте кур и отдавайте торговцу птицей.

Птиц по одной стали доставать из клетки, и присутствующий при этом птичник немедленно сворачивал им шеи. С точки зрения ошейниковых кур моего брата, мой коварный план, конечно же, следовало назвать самым неудачным, но, в конечном счете, такова их судьба, и я подумал, что в данной ситуации не имею оснований для личного недовольства.

Однако невзирая на это приятное внутреннее чувство, я выразил официальный и самый серьезный протест против такого деяния, и обратил внимание присутствующих на то, что кто-то должен заплатить и заплатит за подобное «беззаконие» – так я выразился. Шеф просто пожал плечами и велел своим людям извлечь четырех кур из верхней клетки. Его подручный просунул руку в окошко клетки; однако куры, конечно, с достоинством разошлись в разные стороны. Тут он как бы осерчал, распахнул настежь всю переднюю стенку клетки и засунул внутрь голову вместе с плечами.

План мой немедленно осуществился. Сухо и резко прошелестела сотня пар крыльев, и воздух можно сказать побелел от голубей; подручный попятился спиной из клетки с парой моих черных красоток в каждой волосатой лапе навстречу гневу своего босса.

– Неуклюжий козел! – оскалился тот. – Что…

И тут произошло второе предугаданное мною событие.

– Черт побери, сэр! – завопил запыхавшийся мистер Браун, протиснувшись к клеткам. – Черт побери! Черт побери вас лично! Вы выпустили из клетки моих голубей! Какого, позвольте спросить, пекла ради?! Какого пекла, говорю…

– Вы совершенно правы, сэр, в своем негодовании, – вставил я. – По-моему, эти чиновники просто сошли с ума!

Однако по всей видимости мистер Браун уже успел забыть обо всем на свете, кроме своих обожаемых голубей. Вытащив большие золотые часы и блокнот, он лихорадочно пытался отмечать моменты отлета и направления, в которых исчезали разные группы его птиц. Конечно же ему пришлось немедленно сдаться, ибо основная масса голубей, сделав положенные предварительные круги, уже под различными углами направлялась к берегу.

Далее мистер Браун явил большую степень мужественности, чем я предполагал возможной в любителях голубиного полета, и достиг таких высот обличительного красноречия, которые одновременно заставили большинство пассажиров первого класса направиться к месту происшествия, вынудив при этом некоторых дам, даже замужних, спешно удалиться.

Шеф предпринял несколько попыток успокоить его, однако они оказались бесполезными, и он дал знак птичнику приступить к потрошению ценных курочек моего брата, каковой процесс тот производил с невероятным мастерством, моментально превратив колодезную палубу в подобие бойни. Тем временем мистер Браун продолжал излагать свое возмущение.

Наконец шеф был вынужден послать гонца, и явившийся – явно против собственной воли – мистер Аглаи начал давать объяснения.

Мистер Браун на мгновение прекратил свои обвинения, мистер Аглаи говорил, пассажиры собирались поближе, и наконец шеф попросил меня приказать им всем разойтись. Но я только пожал плечами: мои планы предусматривали, чтобы агент был разоблачен в присутствии как можно большего количества свидетелей.