Карнивора

И вот теперь он наконец мог отдохнуть. Расслабиться. Уснуть. Теплая тьма окутала его, спеленала руки и ноги, окружила тело успокаивающей заботой, мягкой нежностью, ласково шептала слова поддержки и оправдания, как шелест прибоя, шорох листвы, тихое дыхание ветра… Темнота уверяла, что он может больше ничего не делать, никуда не спешить, ни о чем не волноваться…

Но Кит волновался.

Это было едва заметное чувство — как заноза в пальце, несущественная, незначительная, но настойчиво привлекающая к себе внимание. «Я здесь! Разберись со мной!» Назойливая мысль, пробивающаяся через тьму пульсирующей болью, неизлечимым раздражением, напоминающая, что почему-то поддаваться нельзя. Расслабляться нельзя. Отдыхать нельзя. Мысль, ухватившись за которую, Кит иногда мог вернуться в реальность, вынырнуть на поверхность убаюкивающих волн. Он не знал, сколько времени проходило между этими короткими вспышками сознания, резкими, нестерпимо болезненными и при том жизненно необходимыми. Все, что он мог уловить и запомнить, — это звуки. Тело оставалось неподвижным, настолько, что Кит не мог даже открыть глаза, и только слух возвращался к нему вместе с памятью и способностью чувствовать боль. Не телесную — душевную.

Кит предпочел бы, чтобы способность чувствовать утратила душа, а не тело. Но выбирать не приходилось.

* * *

Звук шагов. Отрывистых, решительных и одновременно на удивление тихих. Вздох совсем рядом — Дор?

— Зачем ты пошел вместе с ним?

Голос Марики — такой же ледяной, как и раньше, и все же Кит слышит небольшое отличие. Будто лед покрылся трещинами.

Тишина. Кит представляет, как Дор улыбается.

— Ну? — теперь в ее голосе раздражение.

— Я просто не знаю, какая из десяти причин устроит тебя больше.

— Меня устроят все.

Опять вздох.

— Во-первых, Кит попросил меня об этом. Во-вторых, если бы я не согласился сразу, он стал бы меня уговаривать. В-третьих, если бы я не дал себя уговорить, он стал бы придумывать, как меня заставить. В-четвертых, я уже несколько месяцев проторчал в Нараго. В-пятых… Что? Я предупреждал!

Пауза.

— Хорошо. Продолжай.

— Тебе не пройти в Карнивору без моей помощи, Марика, — внезапно говорит Дор совсем другим голосом. — Ни тебе, ни Киту. А мне не обойтись без вашей.

— И не мечтай.

Шаги стремительно удаляются.

Кит не хочет проваливаться обратно в темноту, он очень хочет задать вопросы Дору — например, что за тварьское заклинание тот на него наложил?! — но теплые волны накрывают, утаскивают на дно, стирают память, волю, силы сопротивляться.

Тишина. Мир. Покой.

* * *

— Дор. Мне нужно, чтобы ты снял с него заклинание.

Лед еще подтаял, трещины разбежались во все стороны, и кажется, что вот-вот льдины расступятся в стороны, и под ними покажется…

Что?

Дор молчит.

— Если ты отдашь его, возможно, мне удастся уговорить их отпустить тебя. Я не могу держать вас здесь вечность. Сихар начинает… выказывать нетерпение.

— Почему тебя это волнует, Марика? — внезапно спрашивает Дор, и слова звучат хлестко, как удар хлыста. — Тебя, Волка из Леса?

— Не смей! — снова ее голос как лед. Впрочем, нет. Лед неподвижен. А это — сошедшая лавина, что несется белой волной под морозным горным небом, таким же чистым, как…

— Не смей, — продолжает она уже спокойнее. — Сихар помог мне. И не раз. Без него я бы не добралась досюда.

— А надо было? — Кит слышит в словах Дора улыбку.

Злой вздох. Быстрые шаги.

— Ты же сам сказал, что я нужна тебе? — неожиданно говорит она в отдалении. — Верно?

— Верно. Но мне нужны вы оба. И оба — живыми.

* * *

— Что произошло в Кассии, Маар?

— А он тебе не рассказал?

— Рассказал. Но я люблю слушать знакомые истории.

— Вот только я не люблю повторять за другими, Дор.

— Особенно за Китом?

— Верно.

— Тогда зачем же ты все время за ним повторяешь?

— Что? — изумленно спрашивает она.

— Разве ты не видишь? На каждый поступок Кита ты отвечаешь своим — будто пытаясь доказать, что ты не хуже.

Молчание. Нехорошее молчание.

— Ты пошла за ним в Кастинию, — тем не менее продолжает Дор. Неужели не слышит того же, что слышит Кит? — Выбрала те же кафедры. Стала личным магом принцессы. Пошла на войну. Стала помогать воевать…

— Достаточно, Дор, — зло шипит она. — В любом случае, я не вижу, что повторяю теперь.

— Предаешь его.

Быстрые шаги.

* * *

— Даже если — если! — я соглашусь отпустить вас обоих и не трогать Кита, нам нужно будет выбраться отсюда.

— Я знаю.

— Это военный лагерь, Дор. Из него так просто не выйти.

— Кит умеет создавать иллюзии. Я умею защищать. Этого должно хватить.

— Я тоже кое-что могу.

— Да. Показать нам дорогу.

* * *

Сихар был недоволен. Впрочем, нет. На самом деле он был вне себя. Ярость пламенела в нем, как огонь, пожирающий соломенные крыши, старую ветошь, сухое дерево, и горечь покрывала душу, как жирная черная сажа. Кровь вскипала в жилах, сердце готово было разорваться от испепеляющего гнева, от жажды расправы, от порочности и недопустимости происходящего…