Каролина: между дождем и градом

Поморщившись, я уткнулась носом в подушку, и рецепторы пронзил резкий, омерзительно едкий запах ацетона. Тошнота застряла в горле, заставляя вскочить с постели и, оттолкнув Марка, сломя голову броситься в уборную.

— Черт, — услышала я спустя пару минут из спальни, — постельное белье чем-то провоняло! Завтра придется разбираться, а сегодня переночуем в гостевой спальне.

Почистив зубы и переодевшись в наглухо закрытую пижаму, я собрала самые необходимые вещи и отправилась вслед на Марком.

— Здесь, — Марк указал на соседнюю дверь от нашей новой спальни, — родители.

От одной мысли, что нас с Владимиром будет разделять одна лишь стенка, сковала паника. В огромном поместье Орловых я не находила себе места, везде ощущая Его влияние, Его требовательный взгляд. В ужасе схватив мужа за руку, я умоляюще посмотрела в недоумевающие глаза Марка:

— Прошу, давай в другой переночуем!

— Тут три гостевые спальни и одна хозяйская, — задумчиво почесал подбородок муж, во мне зародилась надежда и тут же рухнула, — в одной странным образом обрушился потолок в обед, представляешь? Прямо над кроватью! А в еще одной кровать была подвесная, крепления рухнули, и она разбилась об каменный пол.

Совпадение это или проделки Дьявола, догадаться было сложно. Одно оставалось явным: эту ночь мне придется жить бок о бок со старшим Орловым, буквально дышать одним воздухом на двоих.

Мы вошли в полностью темную комнату, скрывающую мое упадническое настроение. Двигаясь на носочках, мечтала не разбудить Владимира. Сердце содрогалось от представлений мужчины в постели… По пояс голого, в одном лишь нижнем белье. Его торс укрывал тонкий кусочек простыни, а волосы были разбросаны по подушке.

— Черт! — замерев, я усиленно потрясла головой, выбрасывая в урну воспоминаний нелепые мысли. Марк уже лег в постель, когда я решительно присоединилась к нему, ощутив настораживающую напряженность собственного мужа. — Напомни-ка, на чем мы недавно остановились?

— Милая… — шепнул парень испуганно, в свете луны блеснула капля пота на его сморщенном лбу. — Тут такое дело…

Щелкнул включатель, тусклый желтый свет разлился по помещению. Мы с Марком испуганно разбежались по разные стороны постели, словно испуганные тараканы. Я была уверенна: кто-то вошел в спальню без спроса! Но ужас происходящего дошел лишь двадцатью секундами позже, стоило сердцу перестать вырываться из груди, словно умалишенному.

— Раз пришли спать сюда, — голос Владимира ударил кулаком под дых. Я согнулась пополам, пальцами разрывая ничем неповинную постель, — уважайте чужой сон.

Напротив постели располагалось широкое зеркало буквально во всю стену. Именно так я решила в темноте, лишь немного мазнув по декоративной золотистой раме беглым взглядом. Реальность казалась куда пугающей, взывающей примесь страха с шоком!

— Наша комната и родительская — считаются детскими, Каролина. Для маленьких чад, няни и контроля… — попытался путанно пояснить Марк, накрывая мою руку своей.

Я вырвала ее, обнимая саму себя. Ведь зеркало оказалось ничем иным, как порталом в спальню Владимира с Валентиной! Прозрачным стеклом, без шумоизоляции и возможности помутнить стекло. Ночной светильник горел у постели Владимира, сам он сидел на кровати и смотрел на меня в оба глаза. Хищно, голодно, многозначительно.

— Добрых снов, Каролина, — прочитала я по губам мужчина в полутьме, поймала его дьявольскую улыбку.

Ощущение замкнутого пространства душило! Невозможность выбраться, чувство словно ты «под колпаком»… Но больше всего сердце разрывалось от боли! Тоски, муки и жалости к себе! На полу в комнате напротив было разбросано белье Валентины и черные боксеры Владимира. Те самые, всплывающие во снах каждый гребанный день!

«Он знал, что мы придем, — догадалась я, сцепив зубы. — Ждал. Готовился».

— Я. Вас. Ненавижу, — прошептала одними губами, вложив в три слова все остатки своей грешной падшей души, давно скатившейся под землю в ад.

Владимир вздернул бровь, задавая немой вопрос: «Правда? Именно это ты сейчас испытываешь?»

Орлов читал меня, как открытую книгу. Видел, как взгляд против воли вглядывается в каменный пресс. Мужчина скинул ногу на пол, обнажая часть голого бедра. Вот рту пересохло от мысли, что он занимался сексом с другой. Я ревновала Владимира Орлова к собственной жене и, о ужас, хотела до умопомрачения. Дыхание участилось, голова закружилась. Судорогой сковались мышцы!

Простой взгляд глаза в глаза, и между ног все стало чертовски мокро, клитор болезненно запульсировал в узких трусиках. Стекло не мешало накалу между нами, воздух искрил, пах возбуждением.

— Кухня, — одними губами четко прошептал мне Владимир. — Живо.

Опустив взгляд, я увидела холмик из простыни в том месте, где должен быть пах. Его член стоял, содрогаясь, когда мой язык скользил по собственным губам. Мужчина все крепче сжимал простынь, выгибаясь вперед снова и снова стоило мне провести пальцами по волосам, зацепить грудь, опуститься ниже…