Карт-Бланш для Синей Бороды

– Это хорошо, что снег, – сказал он. – Пусть падает, да побольше. Дорога домой будет ровнее.

Свадебные столы были установлены в том самом зале, где всего неделю назад Ален вручил знак первой красавицы города Констанце Авердин. Сейчас первая красавица сидела со своим мужем за правым крылом стола, за левым расположилась средняя сестра – Анна, а главное место было отведено для графа и его молодой жены.

Она сняла белоснежную накидку, но и без нее все равно была ярче всех. Простое белое платье, по мнению Алена, шло ей гораздо больше любого разноцветного наряда. И в нём Бланш казалась олицетворением чистоты, свежести, словно сама зима решила преподнести графу де Конмору подарок. Он смотрел на свою невесту – и не мог насмотреться, хотя и понимал, что это было неправильно. Где-то там, в столице, его дожидалась Милисент, да и он не собирался тревожиться сердцем из-за молоденькой девушки. Молоденькой… А сколько же ей лет? Двадцать? Девятнадцать? Ален вдруг почувствовал себя неимоверно старым и жутким рядом с этим красивым, сияющим, юным существом. Подобные мысли не добавили ему радости, и Пепе тут же пихнул его локтем в бок, шепнув, чтобы не сидел, нахохлившись как филин.

Кресла графской четы поставили на возвышение и украсили ветками падуба. Музыканты старались вовсю, но танцевать пока никто не шёл – молодежи из простых страшно хотелось постучать каблуками, но благородная сдержанность аристократов заставляла их сидеть за столами.

Подали несколько перемен горячих блюд, а еще галантины и всевозможные паштеты – все очень изысканное и безумно вкусное.

На отдельном столе возвышался свадебный торт – белоснежный, воздушный, сверкающий фольгированным серебром, на серебряном подносе с белыми лентами. Когда торт разрезали, аристократы сдержанно ахнули – тесто было белым, а не золотистым, как у обычного бисквита. Многие дамы подходили к графу и выражали восхищение мастерством повара, который смог испечь такое, поистине, ангельское угощение.

Вкус Ангельского бисквита тоже привел в восторг городскую знать. Всех восхитила легкость и нежность торта, зато гостям из простолюдинов больше понравились масляные штоллены.

– Вот что я люблю! – заявил помощник прево, отец которого даже не умел читать. – Пирог должен быть масляным, чтобы скатывался по горлу, как ангелочек в бархатных штанишках! А это всё – воздушная пустота!

– Мы ценим в еде изысканность, – парировала жена судьи, – но вам, Петергрин, важнее тяжесть в желудке, а не восторг.

– Еда должна быть едой! – выдал мастер Петергрин, зажевывая половину штоллена, для приготовления которого не пожалели лучшего сливочного масла.

Неизвестно, чем закончилось бы сравнение вкусов, но в это время среди музыкантов случилось какое-то замешательство, а потом они заиграли… простонародную песню. Как же она отличалась от нежной музыки аристократов! Откуда-то появился человек с бубном, и принялся лупить в него что было сил деревянной палочкой. Оглушительно взвыла волынка, а двери распахнулись, и в зал гордо вошли шесть девушек – судя по лентам на запястьях, они были подружками невест.

– Что это у них на головах?! – ахнула леди Чендлей.

– Свадебные шляпы, – ответила Бланш, молчавшая от самой церкви до сей поры.

Алену показалось, что ее забавляет происходящее. Но «свадебные шляпы» поразили и его. Девушки несли на головах огромные сдобные пироги, покрыв волосы белоснежными покрывалами. На пирогах были зажжены по три свечи, и сладкий дух пряностей и изюма смешивался с запахом чистейшего воска.

– Это твои проделки? – спросил Ален у жены, постаравшись, чтобы никто другой их не услышал.

Но Бланш покачала головой:

– Вовсе нет, я и не думала, что они вспомнят об этом обычае. Наверное, это затея господина Маффино. Только он мог испечь такие прекрасные гугельхупфы.

– Гугель… что?

– Гугельхупфы, – спокойно пояснила Бланш. – Это старинный обычай, он пришел к нам с востока. Сейчас они будут танцевать. Давайте посмотрим.

Девушки встали в круг и начали пляску. Да какую! Для Алена осталось загадкой, каким чудом гугельхупфы не упали с их голов. Танец был отрепетирован, потому что танцовщицы продемонстрировали более десятка сложных танцевальных фигур – и все это с улыбками, задорными вскриками и переплясами, когда одна из девиц выходила в центр круга и хвалилась, как ловко она может стучать каблуками, удерживая на макушке сдобную булку.

Порыв танцовщиц постепенно захватил всех, и Ален сам не заметил, как начал прихлопывать ладонью по столешнице, в такт музыке, как и большинство гостей. Пара-тройка особо благородных презрительно кривила губы, но молодежи понравилось, и вскоре благородные юные сэры выскочили в круг, чтобы загасить свечи на пирогах и пригласить девушек на парный танец.

– Мои гости такого не ожидали, – сказал Ален, посмеиваясь. – Посмотри, как вытянулось лицо у господина судьи.

– Да, плебейские развлечения некоторым господам явно не по вкусу, – отозвалась Бланш ему в тон. – Но согласитесь, без этого нам грозила бы смертельная скука. А так… всё похоже на настоящую свадьбу.

– Это самая настоящая свадьба, – сказал граф.