Карт-Бланш для Синей Бороды

Проводы до постели запомнились мне сплошной сутолокой. Часть гостей отправилась за Констанцей и Анной, но большинство решили проводить графа и устроили настоящую давку. Подвыпившие мужчины ругались, женщины взвизгивали и ахали, и все толкались, как рыночные торговки на разнос! Если бы не граф, меня бы затоптали и не заметили. Но рядом шел он, обнимая меня за талию, и я чувствовала себя в безопасности, как древний мудрец, который переплывал штормовое море в брюхе огромной рыбы. Хотя… была ли я безопасности, если верить леди Аларии?..

Графская спальня располагалась на втором этаже, и именно туда нас проводили. Мы с графом вошли первыми, в сопровождении Пепе и трех горничных, а когда остальные гости попытались войти следом, слуга графа встал в дверях с очень недвусмысленным выражением лица.

Гости присмирели, и кто-то из толпы попросил графа передать им подвязку невесты.

– Пепе, не позволяй никому зайти, – сказал граф, хотя приказ был излишним – слуга и так не собирался никого впускать.

Граф поставил меня у кровати, чтобы было видно тем, кто толпился за порогом, и посчитал нужным подбодрить:

– Ничего не бойся.

Но я не боялась. Мне было известно об этом старинном обычае, я была готова к нему и не видела ничего страшного в том, чтобы снять подвязку и отдать её гостям. Я уже взялась за подол, но граф меня остановил.

– Не сама, глупая, – тихо сказал он со смешком.

Опустившись на колено, он приподнял подол моего платья. Я ощутила, как рука графа скользнула моей щиколотке, поднялась выше, пытаясь нащупать свадебную подвязку. Как странно, что тело моё оказалось таким чувствительным к чужим рукам. Всё во мне словно запело, когда горячая ладонь прошлась по икре, скользнула по колену и поднялась выше. Невольно я вздрогнула, когда мужские пальцы коснулись обнаженной кожи повыше чулка. Граф де Конмор это почувствовал, потому что поднял голову, и взгляды наши встретились. Серые при дневном свете, при свечах его глаза казались золотистыми. Они пленяли, манили, молили о чём-то, но о чём – я не могла понять. Время словно остановилось, а сердце моё принялось колотиться, как безумное.

– Милорд граф совсем забыл про нас, – раздался мужской голос из-за порога.

– С такой женой и я бы про тебя забыл, – с пьяным пылом ответил ему другой голос.

В тот же миг граф рывком стащил подвязку и выпрямился так резко, что я чуть не потеряла равновесие, едва он отпустил меня.

– Подвязка невесты! – загомонили зрители. – Бросайте её нам, милорд!

Белая кружевная лента полетела в жадно протянутые руки, а потом Пепе заставил гостей потесниться и захлопнул дверь.

В комнате сразу стало тихо, а звуки праздника – музыка, хмельные голоса, превратились в приглушенный рокот, словно где-то далеко ветер гулял в кронах дубов.

Горничные помогли мне раздеться, распустили и причесали волосы, протерли кожу ароматической настойкой и поднесли ночную рубашку. За ширмой Пепе помогал раздеться графу. Я слышала, как они о чём-то переговаривались, но слов не разобрала, и хотя знала, что наш брак – всего лишь игра, представление, волновалась всё больше и больше.

В двери постучали условным стуком, и Пепе отворил. Пришла матушка, а горничные, поклонившись, удалились.

– Я уже была у твоих сестер, – зашептала матушка, перебирая мои распущенные волосы, – и хотя понимаю, что в эту ночь твоё целомудрие не пострадает, всё равно должна была зайти. Ты дрожишь? Тебе холодно?

– Нет, совсем нет, – я взяла её за руку и прижалась щекой. – Это от волнения – столько всего произошло…

– Тогда тебе надо отдохнуть, – матушка поцеловала меня в макушку. – А свои наставления я приберегу до следующего раза… Когда они, действительно, понадобятся.

Загасив почти все свечи, матушка и Пепе удалились, и мы с мужем остались одни.

Он вышел из-за ширмы в рубашке и подштанниках, оберегая меня от смущения. Штаны были короткими – лишь до колен, а сапоги он снял, и я увидела, какими мощными были у него икры – этому человеку явно приходилось много ходить. Или… сражаться.

– Дело сделано, Бланш, – сказал граф, падая на одну сторону кровати. – Давай спать. Завтра надо выехать пораньше, не хочу видеть утром всю эту пьяную толпу, а они будут гулять до утра, можешь мне поверить.

Стараясь держаться невозмутимо, я улеглась на другую сторону, отвернулась к стене и укрылась до самой шеи одеялом, хотя в комнате было жарко натоплено.

Можно было и спать, только сон никак не шёл. Граф не шевелился, но я чувствовала, что и он не спит. Напряжение между нами звенело, как натянутая до отказа струна. Сейчас кто-то затронет её и…

– Хотел спросить, – подал голос граф, и я вздрогнула, пусть и ожидала, что он заговорит. – Что там сказала тебе леди Алария?

Я затаилась, и граф сразу понял причину:

– Наболтала какую-то чертовщину про меня, верно?

– Не всё ли равно, что она сказала? – ответила я, не поворачиваясь к нему.

– Выслушала её, так дай мне возможность оправдаться.

– Вы уверены, что вам надо оправдываться передо мной?

Он помолчал, а потом коротко сказал:

– Да.