Карт-Бланш для Синей Бороды

Волнение и усталость после бессонной ночи, а больше всего – мерное покачивание кареты, убаюкивали. Вскоре я поймала себя на том, что роняю голову в полусне. Несколько раз я просыпалась, падая на плечо графу, бормотала извинения, но бороться со сном не было никакой возможности. Когда я, пробудившись в пятый или десятый раз, открыла глаза, то с ужасом обнаружила, что лежу у графа на коленях, удобно устроившись щекой на его ладони. Светильник погас, и теперь в карете было темно, только через щель неплотно прикрытого окошка тонкой полосой лился солнечный свет. Граф не шевелился, и я, понадеявшись, что он тоже спит, начала тихонько подниматься. Это мне не удалось, потому что крепкая рука обняла меня и притиснула к широкой, твердой груди.

– Куда убегаешь? – прошептал де Конмор.

Шептаться не было нужды, но именно его тихий голос создал таинственную, интимную и притягательную ауру.

– Убегать мне некуда, – ответила я тихо, чувствуя себя на его груди так же спокойно, как в собственной постели. – Отпустили бы вы меня, милорд. Я и так уже злоупотребила вами, заняв ваши колени.

– Но ведь выспалась? – спросил он, не торопясь меня отпускать.

– И очень сладко, – заверила я его, посчитав, что вырываться из объятий собственного мужа было бы глупо. – А вы отдохнули?

– И очень сладко, – передразнил он меня и опустил руку.

Я села прямо, поправляя капюшон и сбившуюся накидку.

Карета повернула и остановилась, а в дверцу снаружи стукнули:

– Прибыли, милорд! – раздался голос рыжего Пепе.

Граф пнул дверцу, открывая её, и я зажмурилась от ослепительного солнечного света, ударившего в лицо.

– Помоги выйти госпоже графине, – велел де Конмор и выпрыгнул из кареты, не дожидаясь, пока Пепе опустит подножку.

– Добро пожаловать, миледи, – степенно произнес слуга, помогая мне выбраться.

Я огляделась, щурясь на солнце. Замок Конмор оказался грандиозным сооружением, прилепившимся одной стороной к отвесной скале, а второй стороной нависая над обрывом. Так строили замки лет двести назад – заботясь не о красоте, а о боеспособности. Но теперь старинные донжоны были украшены изящными карнизами, а вместо рва был разбит сад. Виднелась даже каменная беседка, на вершине которой была какая-то скульптура, засыпанная снегом, издали похожая на горбатого гнома. Квадратный искусственный пруд не замерз, несмотря на холод, и от воды белыми завитками поднимался пар.

Пройдя следом за графом и Пепе в арочные ворота, и поднявшись по высокому крыльцу, справа и слева от которого стояли статуи, я оказалась в прихожей замка. Потолок здесь был таким низким, что графу пришлось наклонить голову, чтобы не стукаться об него макушкой.

– Там кухня и комнаты прислуги, – указал де Конмор направо, – налево – зал, я переделал его под гостиную. Замок древний, в нем всё не так, как сейчас принято устраивать в домах, но мы привыкли.

Привыкли! Надо думать! Я с ужасом осматривала черные от копоти стены и хлопья сажи, живописно свисающие с потолочных балок. Пол покрывал сухой тростник – несвежий, сквозь него проглядывали каменные плиты. Тут же лежали собаки – огромные волкодавы и кривоногие таксы, которые при виде хозяина вскочили с довольным лаем, готовые броситься навстречу, но повинуясь короткому приказу послушно уселись, энергично ударяя хвостами. Камин топили торфом, и едкие клубы дыма, буквально, затыкали легкие. Я старалась дышать ртом, но это мало помогало.

– Поднимемся на второй этаж, – предложил граф, – нас ждут там.

В этом доме не было принято разуваться при входе – я пошла следом за графом, который и не подумал снять сапоги.

Мы поднялись по винтовой лестнице и оказались на втором этаже. Здесь обстановка была не лучше – та же сажа, тот же тростник на полу, только топили не торфом, а деревом.

Низкие каменные своды производили гнетущее впечатление, но как нельзя лучше подходили своему хозяину – граф смотрелся здесь столь же уместно, как тролль в своей норе. Не хватало только матушки-тролльчихи и кучи черных косматых тролльчат.

В комнате, куда муж провел меня, было полутемно – ставни на окнах оказались закрытыми, несмотря на то, что снаружи сияло солнце. Я не сразу разглядела полную дородную женщину, которая поспешила нам навстречу, зато услышала её голос – заискивающий, тихий:

– С благополучным возвращением, милорд. Добро пожаловать, миледи.

– Это госпожа Барбетта, – представил её граф. – Она тут по хозяйству… объяснит тебе, что к чему. Барбетта, расскажешь моей жене обо всём и покажешь замок.

– Слушаюсь, милорд, – она поклонилась.

– Небеса святые! – раздался пронзительный голосок откуда-то слева и снизу.

Я испуганно отшатнулась, и кто-то засмеялся – тонко, зло и слишком громко. Эхо, обитавшее в замке, подхватило переливы этого смеха и вознесло к самому потолку.

– Не успели избавиться от одной жены, как появилась новая, – сказал кто-то презрительно. – Надолго ли?