Карт-Бланш для Синей Бороды

Гости начали прибывать с самого утра, хотя ждали их не раньше обеда. Это прибавило мне хлопот, а ещё ждал торт, который мне надо было привести в надлежащий вид, и ещё я хотела помочь Гюнебрет нарядиться. На мужа совсем не оставалось времени, но я посчитала, что он справится со всем сам – бывал же он на королевских приемах, и на собственном, в графском доме в Ренне, и не оплошал.

Устроив лорда Обсли с семейством в гостиной, я помчалась в кухню и там с помощью верной Барбетты закончила приготовление торта.

Служанка лишь открыла рот, увидев, что у нас получилось.

– Никогда не видела такого, миледи… – пробормотала она. – Его же примут за настоящий…

– Вот и получится – настоящее праздничное «удивление»! – пошутила я, сбросила фартук и поспешила в комнату падчерицы.

– Гости уже едут, ты готова, Гюнебрет? – я влетела к ней в комнату без стука и остановилась, как вкопанная.

Девушка уже нарядилась в желтое платье, и сейчас… обнималась с незнакомым мне молодым человеком, одетым в синий, расшитый серебром камзол с модными укороченными рукавами, и ослепительно-белую рубашку. Причем, он гладил Гюнебрет по голове, а когда появилась я – ничуть не смутился, а лишь покрепче прижал девушку к себе и приосанился, словно предлагая мне полюбоваться на них.

– Как ты можешь, Гюнебрет! – ахнула я.

Но негодница только захихикала.

– Немедленно отойдите от нее, сэр! – приказала я. – Ее отец прихлопнет вас, как муху, когда узнает! – и так как наглец не сдвинулся с места, я подбежала, чтобы оттолкнуть его.

Он вдруг схватил меня за талию и притиснул к себе. Я попыталась освободиться, хотела говорить гневности, но когда вскинула голову и посмотрела ему в глаза – то потеряла дар речи.

Глаза были серые, прозрачные, как льдинки. И сейчас они смеялись, просто искрились весельем.

– Неужели я так изменился, Бланш? – спросил очень знакомый голос, который невозможно было спутать ни с каким другим. – Всего-то побрился.

– Ален?.. – спросила я, не веря своим глазам.

Я несмело протянула руку, погладив его по щеке. Он сбрил усы и бороду, и помолодел лет на десять. Теперь ему можно было дать не больше двадцати пяти, и праздничный яркий наряд, совершенно непохожий на то, что граф носил раньше, придавал ему юношеского задора.

– Тебе нравится? – спросил он, перехватывая мою руку, чтобы задержать её на своей щеке.

– Нравится, – признала я, не в силах удержать улыбку, – но ваше лицо, милорд, смотрится странно – загорелое сверху, а подбородок совсем белый.

– Это мы с Пепе помогали, – вмешалась в разговор Гюнебрет. – Целый час промучились.

– И вы мучились тоже? – спросила я Алена. – Но зачем было менять свои привычки?

– Он не мучился, – заявила Гюнебрет. – Он мурлыкал. А мучились мы. Теперь он совсем не похож на тролля, правда? Правда, Бланш?

Я протестующе вскрикнула, но граф лишь рассмеялся.

– Так ты считала меня троллем? – спросил он.

– Буду считать таковым и теперь, если вы немедленно не спуститесь к гостям, – сказала я, стараясь говорить строго. – Гюнебрет, садись к зеркалу, я завью тебе волосы.

Девушка послушно села на пуф, а граф направился к выходу:

– Что ж, пойду и проверю – узнает ли меня кто-нибудь. Надеюсь, слуги не станут выталкивать меня из собственного дома, приняв за самозванца.

Когда он ушёл, я бросила взгляд в зеркало и обнаружила, что щеки мои красны, как вишни. Но преображение графа и в самом деле потрясло меня. Он стал таким… таким… красивым! Я обожглась, нагревая металлический прут, и заставила себя спуститься с небес на землю.

Ах, не слишком ли ты размечталась о несбыточном, Бланш? Этот мужчина не твой, что бы он ни говорил тебе, и что бы ты там не придумала у себя в голове.

Когда кудри Гюнебрет были завиты и уложены мягкими волнами, я в последний раз оглядела ее платье, поправила оборки и сделала последние наставления:

– Поменьше говори, побольше слушай. Не смейся слишком громко, но не забывай почаще улыбаться. Не старайся выглядеть умнее, чем ты есть. И не волнуйся – ты самая красивая сегодня!

Я взяла её под руку, и мы вместе пошли в гостиную, где прибывавшие гости уже должны были пробовать закуски и пить горячий пунш, чтобы согреться с дороги.

В гостиной царило непонятное молчание, но когда раздался веселый голос графа де Конмора, я поняла, что его появление произвело впечатление на гостей. Мне ужасно хотелось посмотреть на это, и я уже хотела сбежать по лестнице со второго этажа на первый, когда Гюнебрет удержала меня за руку.

– Подожди! – зашептала она. – Нам очень-очень надо зайти к тебе в комнату!

Я поняла, что бедная девушка отчаянно боялась появиться перед столькими незнакомыми людьми, и попыталась утешить её:

– Тебе нечего боятся. Я буду рядом, и там твой отец, рядом с ним ты будешь чувствовать себя уверенно.

Но больше изумленных лиц гостей мне хотелось снова увидеть преображенного мужа. Поэтому меня тянуло в гостиную, как мотылька на огонь. Только падчерица вцепилась в меня мертвой хваткой и потащила по коридору к моей комнате.

– Всего лишь на минуточку, Бланш, – бормотала она, и мне ничего не оставалось, как пойти за ней.