Карт-Бланш для Синей Бороды

– Реджинальд часто заходит ко мне, – сказала матушка, глядя на меня с улыбкой. – И всё время о тебе спрашивает. Мне кажется, намерения у него самые серьезные…

– Какие намерения?! – шёпотом воскликнула я, невольно оглядываясь – не слышит ли служанка.

– Если честно, он говорил немного более конкретно и более чем страстно, – ответила матушка. – Он просил ничего тебе не говорить, но – прости! – я не удержусь. Он так влюблен в тебя, дорогая Бланш, и рассказал мне и про ваши имена, которые вырезал на дереве, и про то, как ты обещала ждать его…

– Не обещала! – я покраснела до корней волос.

– Бланш, в этом нет ничего постыдного, – успокоила меня матушка. – Вы были детьми, я помню вашу нежную детскую дружбу. Реджинальд рассказал даже о вашем поцелуе – как это всё трогательно!

– Да какой поцелуй, мама! Он поцеловал меня в щеку – только и всего!

– А ещё он сказал, – матушка будто не слышала моих слов, – что устроился на службу к графу только чтобы быть поближе к тебе. Бланш, дорогая, он ведь нравится тебе. Я видела, как вы танцевали с ним на балу. Когда граф разведется с тобой…

– Мама! – я вскочила, и слёзы так и хлынули из глаз.

– Ты плачешь?! Бланш, прости, я чем-то обидела тебя? – матушка испугалась и захлопотала, утирая мне слезы и обнимая.

Я не смогла удержаться и расплакалась, лишь качая головой, что ничего не смогу объяснить. Как в далеком детстве, я снова сидела на полу, уткнувшись в материнские колени, а матушка гладила меня по голове, больше ни о чём не расспрашивая, давая возможность выплакаться.

Когда граф и Гюнебрет вернулись за мной – румяные от мороза, весело смеющиеся, с покупками – новеньким арбалетом и дамским седлом, обтянутым красной кожей, я встретила их уже спокойной, попрощалась с матерью и села в сани рядом с моим мужем на год.

Слушая болтовню Гюнебрет, которая восхищалась покупками, мы с Аленом обменялись понимающими взглядами. Я была очень рада, что он примирился с дочерью, и что послушался моего совета насчёт подарка.

Сани ехали по Ренну медленно, и все прохожие кланялись нам, а экипажи спешили уступить дорогу. Знатные господа заговаривали первыми, желая доброго дня. Мы встретили леди Чендлей с дочерьми, и я представила им Гюнебрет и передала приглашения на приём в честь Двенадцатой ночи.

– Будет бал, вкусное угощение, – расписывала я, – а на следующий день – охота на лис. Приезжайте, повеселимся на славу.

– Мы посетим Конмор непременно, – заверила нас леди Чендлей. – Как весело проходит эта зима в Ренне!

Оглянувшись, я увидела, что они сразу развернули экипаж в торговые кварталы – несомненно, торопились заказать новые наряды.

Мы посетили ещё несколько домов, чтобы самолично передать приглашении, а потом остановились на площади.

– Там на наших санях не проехать, улица узкая, – сказал граф. – Прогуляйтесь пешком, тут недалеко. Пойти с вами?

Но я заверила, что мы с Гюнебрет справимся с покупкой шоколада и без него, а также сделаем заказ к празднику.

– Возьмите хотя бы слугу, – предложил де Конмор. – Он понесет покупки.

Но я отказалась и от сопровождающего. Мне хотелось пройтись вместе с Гюнебрет, чтобы окончательно увериться, что все недопонимания между нами исчезли.

Граф кивнул и остался возле саней, а мы с Гюнебрет держась под руку, отправились прямиком к лавке господина Маффино.

Прозвенел знакомый колокольчик, и я окунулась в привычное облако запахов – ванили, корицы и кардамона. Девиц на подхвате прибавилось, и господин Маффино важно указывал им, проверяя сладость миндальной массы, густоту теста и твердость цукатов.

При нашем появлении он бросился к дверям и услужливо кланяясь высказал несколько витиеватых комплиментов, упомянул о погоде, а затем начал ненавязчиво расхваливать товар:

– Сегодня у нас чудесные ромовые конфеты и перечные треугольники! Если угодно, есть свежие бисквиты! И слоёный торт, что мы сделали вчера. Сегодня он уже пропитался кремом и будет нежен и мягок, как ангельский поцелуй!

– Господин Маффино, оставьте ваше красноречие, – ответила с улыбкой. – Мы возьмем слоеный торт, и немного бисквитов, и очень много конфет. А ещё закажем десерты на Двенадцатую ночь, примерно, на сто персон. Только никакого безе, умоляю! Оно не доедет до замка!

Маффино оценил шутку, понятную нам двоим, засмеялся и погрозил мне пальцем.

Пока мы с Маффино оговаривали меню, а Гюнебрет следила за упаковкой сладостей в двуручную корзину, в лавку заглянули новые посетители. Леди Алария с подругами вошли, изящно сбивая с каблучков снег. Мы раскланялись с преувеличенной любезностью, после чего я взяла Гюнебрет за руку и сказала:

– Познакомьтесь, это – леди Алария, дочь лорда судьи, это – леди Сюзон и леди Рене. А это – леди Гюнебрет де Конмор. Мы уже передали приглашение на бал и охоту и вашим родителям, леди Алария, и вашим, леди Сюзон и леди Рене.

Две девицы поклонились Гюнебрет, щебеча любезности, а Алария спросила громким шёпотом, который, естественно, услышали все:

– Очередная леди де Конмор?! Но ведь вы ещё живы, дорогая Бланш!