Карт-Бланш для Синей Бороды

На это Алан ничего не ответил, хотя слуга явно желал подтверждения своим догадкам. Разве можно признать, что Пепе прав? Это означало признать, что ты – настоящий ветреник.

Потому что увидев Милисент несколько дней назад, он и в самом деле ничуть не обрадовался. Напротив, почувствовал раздражение, хотя она была особенно хороша, и льнула к нему, как после долгой разлуки. Скорее всего, он был с ней невежлив, потому что так и кипел после выходки Бланш, когда она поманила его, а потом отказала – подразнив, как голодного пса косточкой. И даже более того, жемчужно-золотая красота Милисент стала казаться ему пустой, а её болтовня – нелепой, лишенной тепла. Даже улыбка казалась ему фальшивкой. Ведь настоящая улыбка – добрая, нежная, ласковая, была только у неё. У Бланш.

Чёртов Пепе вечно замечал то, что хотелось скрыть.

– Господин граф, миледи зовет вас обедать! – провозгласила Барбетта, появившись на пороге.

– Уже иду, – Ален поднялся и указал Пепе на груду арбалетов. – А ты закончишь тут всё.

– Само собой, – проворчал слуга, когда господин удалился. – «Нет, я ничуть не изменился», – проговорил он, подражая голосу де Конмора, – и тут же побежал к ней, стоило лишь позвать.

Спустившись в гостиную, где юная графиня уже порхала вокруг стола, такая прелестная в своем фартуке с оборками, Ален заметил у ёлки незнакомую леди в голубом платье – изящную и кокетливо одетую. Она поправляла игрушки на ветках.

– У нас гости? – спросил он на ходу.

Леди оглянулась, и её лицо показалось Алену очень знакомым. Он сделал ещё два шага, а потом остановился, как вкопанный.

– Вамбри?.. – спросил он, не веря собственным глазам.

– Гюнебрет! – хором поправили его жена и леди в голубом.

Глава 22

Известие, что граф выздоравливает, было принято нами – мною и Гюнебрет – с восторгом. Что касается меня, я была на седьмом небе от счастья. Ведь я и представить не могла, что моё нехитрое лечение принесёт свои плоды так скоро!

Единственное, что омрачило радость – когда Гюнебрет хотела броситься отцу на шею, чтобы расцеловать его, граф удержал её на расстоянии.

– Я не выпорол вас, юная леди, – сказал он строго, – но это не значит, что вы прощены. Идёте в свою комнату и сидите там, пока я не захочу вас видеть.

Она не посмела ослушаться и ушла, оглядываясь через каждые два шага. Но отец даже не посмотрел в её сторону.

– Не стоило обходиться с ней так жестоко, – коротко сказала я.

– Давай поедим спокойно, – отрезал он, мрачнея.

Решив сразу не бросаться в бой, я разлила по тарелкам суп и поставила перед ним.

– Теперь главное – разрабатывать руку, – сказала я, когда граф по привычке взял ложку левой рукой. – Отныне ложку вы держите в правой.

– Мне грозит остаться голодным, – проворчал он, делая вид, что недоволен.

Но я чувствовала, что ему по душе такая забота.

– Голодным не останетесь, но суп остынет, если будете медлить, – ответила я, протягивая ему на тарелке свежий хлеб. – Возьмите, милорд. Я испекла булочки с тмином, вам понравится.

– Ты кормишь меня так, что я скоро растолстею, – предрек он, забирая ломоть пышного хлеба.

– В этом и состоит моя месть вам, – ответила я ему в тон.

– Месть? – он посмотрел настороженно.

– Да что вы сразу пугаетесь, милорд, – улыбнулась я. – Конечно, я буду мстить – жестоко и упорно. Я буду вкусно кормить вас, и кормить каждый день, пока вы не вспомните о своих обязанностях…

– Обязанностях? О чём ты? – я увидела, как заблестели его глаза, и покраснела, потому что без труда угадала, о чем он подумал.

– Я говорю о ваших обязанностях, которые вы должны выполнить, но которыми пренебрегаете…

– Что я должен сделать? Говори, – он совсем позабыл про еду и теперь пожирал меня взглядом.

Я стойко выдержала его жадный взгляд, хотя голова кружилась от одних только мечтаний.

– Почему вы пренебрегаете своей дочерью, милорд? – спросила я.

Лицо его сразу замкнулось.

– Гюнебрет так хочет вашей любви, а вы держите себя с ней, как с последней служанкой.

– Я люблю ее, – сказал он, откусывая хлеб и начиная энергично жевать.

– Почему тогда не скажете ей об этом?

– Она это знает.

– Нет, не знает, – возразила я. – Если вы можете похвастаться, что читаете чужие мысли, то ни я, ни Гюнебрет этому искусству не обучены.

– Что ты предлагаешь? – спросила он.

– Прошу меня простить за самовольство, – сказала я, – но я приказала, чтобы приготовили сани. Мне бы хотелось, чтобы вы с Гюнебрет прокатились сегодня до Ренна и обратно. Свозите её в лавку к господину Маффино, купите сладостей. А главное – поговорите с ней доверительно, как с дорогим человеком. Чтобы она поняла, что любима. Ваша дочь будет счастлива.

Он смотрел на меня задумчиво, вертя в пальцах правой руки ложку, а потом переспросил:

– Счастлива?

– Она только об этом и мечтает – о вашей любви.

– Хорошо, – он кивнул. – Пусть будет поездка в Ренн…

– Благодарю, милорд!

– …но ты поедешь с нами.