Карт-Бланш для Синей Бороды

Естественно, спорить с ним не было смысла, хотя моё присутствие казалось мне лишним. Отдав необходимые распоряжения, я была готова к поездке раньше всех. Потом спустилась Вамбри, уныло повесив нос, а потом появился граф, на ходу натягивая перчатки. Его лицо тоже нельзя было назвать безмятежным.

– Садитесь посредине, милорд, – предложила я, когда подали сани. – Так вам будет удобнее, а мы с Гюнебрет будем греться вашим теплом.

Первые мили граф и его дочь ехали молча, хотя я пыталась разговорить их. Потеряв терпение, я приказала вознице остановиться. Вокруг простирались одни лишь снежные равнины, и де Конмор удивленно посмотрел на меня:

– Зачем тебе, Бланш?

– Давайте поменяемся местами, – скомандовала я. – Теперь я поеду посредине.

– Ты замерзла? – он тут же пересел, уступая мне место в центре, и поплотнее прижался бедром, пояснив: – Чтобы было теплее.

Он порывался укрыть меня медвежьей шкурой до самой шеи, но я воспротивилась и положила руки поверх шкуры.

– Сейчас мы сыграем в одну очень полезную игру, – сказала я графу и его дочери. – Называется она «Угадаю мысли». Я буду по очереди угадывать ваши мысли, и если где-то ошибусь, вы меня поправляйте. Итак, мысли милорда графа: дорогая Гюнебрет, я очень сильно люблю тебя, – граф и Гюнебрет одновременно уставились на меня, а я продолжала: – Но не могу говорить об этом открыто, потому что считаю, что ты и так всё знаешь. Я мне, как храброму и бравому мужчине, неловко говорить о любви. Вы с чем-то не согласны, милорд?

Граф промолчал, и я повернулась к девушке:

– А теперь мысли Гюнебрет: дорогой отец, я не обладаю счастливым даром чтения мыслей, поэтому мне кажется, что ты совсем позабыл обо мне, что стыдишься того, что я твоя дочь. Прости, что я огорчила тебя глупой выходкой, но раз Бланш меня простила, то и ты прости. Мне очень больно и тяжело, когда ты сердишься. Всё верно?

Гюнебрет не ответила, и я повернулась на сей раз к графу:

– Теперь мысли милорда…

– Остановись, Бланш, – прервал меня Ален. – Поменяемся местами?

Возница опять остановил лошадей, и мы с графом пересели по-прежнему. Я сделала вид, что меня интересуют только окрестности, а дочь и отец зашептались, сблизив головы.

Они шептались долго. Уже показались усадьбы перед Ренном, когда Ален спросил меня:

– Не хочешь заглянуть в гости к своей матери? Насколько помню, ваш дом где-то недалеко? Хочу показать Вам… Гюнебрет одну оружейную лавку, но тебе, наверное, будет неинтересно?

– С удовольствием загляну к матушке, – с готовностью согласилась. – Только не забудьте забрать меня, когда соберетесь домой.

Граф и его дочь переглянулись, и Ален сказал:

– Мы заедем за тобой через час. Гюнебрет хочет шоколадных конфет, заедем все вместе к Маффино, купим сладостей и закажем к приёму.

– Это вы прекрасно придумали! – поддержала я его.

Матушка выбежала нам навстречу в бархатной накидке, которой у нее раньше не было, и появление обновки обрадовало меня так же, как и радостное лицо матери.

– Бланш?! – воскликнула она, расцеловав меня в обе щеки. – Почему не предупредила, что приедешь? Хорошо, что я увидела тебя в окно! – тут она вспомнила о правилах этикета и поклонилась Алену. – Добрый день, милорд. Добрый день, юная леди. Не пройдете ли в дом?

– Они вернутся за мной через час, мама, – сказала я, держа ее за руку, – это леди Гюнебрет, дочь графа, они с отцом хотят посетить оружейную лавку в Ренне, а я решила провести это время с тобой.

Когда сани умчались, мы с матушкой пошли к дому. Я положила голову ей на плечо, а она гладила мою руку и укоряла за невнимательность:

– Судя по всему, всё хорошо, Бланш? Ты ничего не писала, даже строчки не черкнула, я очень волновалась. Анна и Констанца пишут мне каждый день, а ты…

– Как у них дела?

– Все хорошо. Анна приезжала вчера с мужем, Констанца собирается в столицу – она вся в предвкушении, заказала кучу нарядов.

– Скучаю по ним, – призналась я. – Расскажи мне всё-всё.

– Не хочешь ли сначала сама рассказать, как живёшь?

Мы прошли в дом, и матушка проводила меня в гостиную, где всё было обставлено так же, как раньше. Даже наш старый стол красовался на прежнем месте, накрытый кружевной скатертью.

Наша прежняя служанка, которую матушка снова приняла на работу, тепло меня поприветствовала и принесла чай, сливки, мед и тартинки с маслом.

Невозможно было передать, какое счастье я испытала, снова оказавшись в доме отца, снова уплетая за обе щеки любимое лакомство и слушая голос матушки – как будто перенеслась в детство. Я в двух словах рассказала ей о жизни в Конморе, умолчав о сложностях, с которыми столкнулась – незачем было волновать матушку, рассказывая о ненависти Вамбри, кушанье лотофагов и… наших истинных отношениях с милордом графом. Матушка горячо одобрила преобразование замка, а также намерение провести приём и охоту. Я отдала ей приглашения для нее самой, Анны и Констанцы.

– А приглашение Реджинальду будет? – спросила вдруг матушка.

– Причем здесь Реджи? – спросила я. – Он в свите графа, и если милорду будет угодно, он сам пригласит его…