Карта небесной сферы, или Тайный меридиан

Кой попробовал описать первые рассветные лучи солнца, нечеткую еще береговую линию, встревоженные глаза капитана и шкипера, пытающихся определить свое место в море, их отчаяние, когда они поняли, что обмануть корсара в ночной тьме им не удалось и расстояние между ними сокращается. Но как бы то ни было, когда немного развиднелось, капитан, конечно, первым делом осмотрел рангоут, спрашивая себя, как долго мачты еще выдержат такое количество парусов при боковом ветре, а шкипер отправился на штирборт брать пеленги. Разумеется, он брал пеленги одновременно и в результате получил: Хунко-Гранде – 345°, мыс Негрете – 295° и мыс Палос – 30°. Потом нашел точку пересечения восстановленных прямых на карте и установил местоположение «Деи Глории». Нетрудно представить себе шкипера с подзорной трубой и алидадой, с головой ушедшего в свое занятие, и юнгу, который стоит с листом бумаги, чтобы записывать наблюдения шкипера, но краем глаза поглядывает на приближающиеся паруса корсара, окрашенные розоватым цветом первых лучей солнца. Потом оба – сломя голову вниз, нанести данные на карту Уррутии, юнга – бегом на полуют по накренившейся палубе, протягивает капитану листок как раз в ту минуту, когда с жутким треском ломается мачта, капитан дает команде приказ рубить снасти, выбрасывать паруса за борт, орудийной прислуге – запалить фитили. «Деи Глория» сошла с курса и отправилась навстречу своей трагической судьбе.

Кой умолк, заметив, что голос его дрогнул. В конце концов, эти люди были моряками, как и он. Хорошими моряками. Все их страхи, все их чувства он мог представить себе так точно и полно, будто сам был на борту «Деи Глории». Танжер внимательно на него смотрела.

– Ты хорошо рассказываешь, Кой.

Кой потеребил нос. Он видел, как туман постепенно рассеивается, солнце поднимается над серым туманным кругом иллюминатора и света становится все больше. А еще в открытый порт бригантины он видел, как все ближе придвигается корсарская шебека «Черги».

– Это не так трудно, – сказал он. – В каком-то смысле совсем нетрудно…

Он закрыл глаза. Во рту вдруг пересохло, он взмок, насквозь мокрым стал и платок, которым он только что повязал голову. В эту минуту, склонившись над черным четырехфунтовым орудием, в дыму от зажженных фитилей, он слышал прерывистое дыхание товарищей, скорчившихся у лафета с банником, досыльником и зарядами в полной готовности заряжать, чистить и давать залпы.

– Во всяком случае, – сказал он, – я не могу утверждать, что все было именно так.

– А как ты объяснишь, что юнгу подобрали все-таки южнее Картахены?

Кой пожал плечами. Грохот пушечных выстрелов и треск древесины еще не отзвучали в его голове. Пальцем он провел по карте линию по диагонали к юго-западу.

– Так же, как мы объясняли это раньше. Единственная разница – ветер был не северо-западный, а северо-восточный. На рассвете ветер мог перейти на несколько румбов восточнее, и тогда юнгу унесло бы дальше в открытое море, но он попал на траверз Картахены, на несколько миль южнее, где его и подобрали на следующий день.

«Тоже нетрудно себе представить, – думал Кой, – глядя на карту с отметками глубин: мальчик пережил бой, он один в шлюпке, которую несет по воле волн, питьевой воды нет. Солнце, жажда и все более далекий, недостижимый берег. Он в забытьи, лежит ничком – чтобы чайки не клевали в лицо, – изредка он поднимает голову, оглядывается по сторонам и тут же в отчаянии роняет ее. Вокруг только бесстрастное море, которое прочно хранит тайны в своем лоне».

– Странно, что он не указал действительные координаты «Деи Глории», – сказала Танжер. – Вряд ли такой ребенок мог отдавать себе отчет во всех этих хитросплетениях.

– Да не был он таким уж ребенком. Я же тебе говорил: они уходили в море совсем мальчишками, а проведя года четыре в море, они становились совсем взрослыми. Настоящими мужчинами. И настоящими моряками.

Она кивнула – он ее убедил.

– И все-таки, – продолжила она, – странно, что он ничего не сказал… Он учился в мореходном училище и не мог не знать, что указывает долготу не по меридиану Кадиса… И все-таки промолчал, обманул следователей. В протоколе нет ни малейших признаков неуверенности.

Действительно так. Они изучили все документы, рапорт о гибели корабля, официальный отчет и нигде не нашли ни малейших противоречий. Юнга ни разу не изменил своих показаний. А как доказательство в деле фигурировал листок бумаги, найденный в его кармане.

– Хороший был мальчик, – задумчиво произнесла Танжер. – Верный человечек.

– Похоже что так.

– И очень умный. Он упоминает о мысе, который находился на северо-востоке, но не называет его. А с этими его координатами все и решили, что это был мыс Тиньосо. И он удержался, не поправил их. Так и не сказал, какой мыс имел в виду.

Кой снова посмотрел в иллюминатор.

– Наверное, – сказал он, – так он продолжал бороться.