Карта небесной сферы, или Тайный меридиан

– Это интуиция, Кой, – сказала она. – Именно интуиция. Про такие мечты знаешь точно: они воплотятся, – продолжила она, глядя на море так, словно видела эту воплощенную мечту, а Кой смотрел на ее юбку, развевающуюся на ветру, ноги в сандалиях, упавшие на лицо волосы. – Я столько работала… даже когда еще не знала, куда меня это приведет. Ты не можешь вообразить, с каким упорством я работала. До боли в глазах. И вдруг в один прекрасный день – хлоп! Все обрело смысл.

Она обернулась, посмотрела на него, прищурив глаза от яркого света, и на губах ее была улыбка, в которой сквозила и задумчивость, и, может, даже надежда. Улыбалась нежная кожа в веснушках у рта и на скулах – улыбалась с такой теплотой, что чувствовалось, как это тепло сбегает по шее к плечам, рукам и дальше, под одежду.

– Так, наверное, бывает с художниками, – добавила она. – У него чего только нет в голове, но вот какой-нибудь человек, слово, мимолетный образ в один миг создают в его воображении картину.

То была улыбка красивой и мудрой самки, которая спокойна, ибо уверена в себе. «Под этой улыбкой скрывается плоть, – подумал он с тревогой. – Есть в ней та плавная изогнутость, что идеально гармонирует с другими чистыми линиями этого тела, продукта сложных генетических комбинаций. А под кожей – горячие мышцы, и вот под ними-то прячется единственная на свете настоящая тайна».

– Эта история принадлежит мне, – сказала наконец Танжер. – Она с самого начала предназначалась мне, и вся моя жизнь, университет, работа в Морском музее вели меня к ней, даже когда я об этом и не подозревала… И потому Палермо не имеет на нее никаких прав. Для него это – просто корабль, один из многих, и сокровище – вовсе не единственное на свете. – Танжер отвела глаза и снова вглядывалась в морскую даль. – А для меня это – мечта всей жизни.

Кой от неловкости поскреб небритый подбородок. Потом почесал в затылке и наконец потер нос. Он искал, что сказать. Что-нибудь обыкновенное, будничное, чтобы его собственная плоть позабыла о том, что с ней – улыбка Танжер.

– Даже если ты его найдешь, – наконец сообразил Кой, – оно не станет твоим. На этот счет есть законы. Нельзя найти клад и присвоить его за здорово живешь.

Танжер не отводила глаз от залива. Под сгущавшимися облаками, которые по-прежнему плыли на восток, море понемногу серело. Вдруг прямо над ними в разрыве сверкнуло солнце и побежало прочь по изумрудной воде.

– «Деи Глория» – моя, – сказала она. – И никто ее у меня не отнимет. Это мой мальтийский сокол.

IX. Женщины на палубе

Нет ничего, что я любил бы так же сильно, как ненавижу эту игру.

Джон Макфи. В поисках корабля

– Пора, – сказала Танжер.

Он открыл глаза и увидел, что она ждет. Женщина сидела на банке из тикового дерева рядом и смотрела так, словно давно уже наблюдала за ним, но только теперь тронула за плечо. Кой, укрывшись тужуркой вместо одеяла, лежал на другой банке, головой к носу, ногами почти касаясь руля и нактоуза. Ветра не было, только тихо плескалась вода между корпусами судов, пришвартованных у причала в Марина-Бей. В небе над качкой мачтой высокие кучевые облака окрасились розоватым.

– Привет, – ответил он хрипло.

Кой сохранил привычку просыпаться сразу и полностью. Да и как не привыкнуть, если столько раз приходилось вставать на вахту. Он поднялся, отложил тужурку и повертел головой, разминая затекшую шею. Потом спустился ополоснуть лицо. Поднимаясь на палубу, он рукой приглаживал мокрые волосы. Щетина на подбородке кололась, он вообще забыл сегодня побриться, так как спал днем, потому что они собирались выйти в море ночью. Танжер по-прежнему сидела на банке и озабоченно, словно альпинист, оценивающий все трудности подъема, смотрела на гору Пеньон. Длинную синюю юбку она сменила на джинсы, надела майку, а по талии обвязалась черным свитером. Кой вышел на палубу под вечерние крики чаек. Пилото натирал бронзу и латунь металлических частей суконкой, руки его были черны от асидола. «Береги судно, – часто приговаривал он, – и оно сбережет тебя». «Карпанту», классическую одномачтовую яхту с центральной рубкой, построили в Ла-Рошели в те времена, когда пластик еще не вытеснил ироко, тик и медь.

– Пилото, – сказал Кой.