Картинки нижегородского быта XIX века

Мельников много и плодотворно работает в области краеведения и, наконец, решает испытать свои литературные силы на беллетристическом поприще. Повесть «Красильниковы», напечатанная в «Москвитянине», вызвала восторженный отзыв знаменитого «Современника», поставившего эту вещь в ряды лучших произведений русской литературы. Ценность для нижегородцев «Красильниковых» и последовавших в дальнейшем рассказов — «Старые годы», «Медвежий угол», «Поярковы», «Имянинный пирог», «Дедушка Поликарп» — увеличивалась тем, что писатель черпал сюжеты и типы из местной жизни. В «Красильниковых» выведены Арзамас и местная крупная кожевенная фирма. «Старые годы» описывают прошлое Лыскова, Макарьевскую ярмарку и кн. Грузинского. Место действия в «Имянинном пироге» — уездный Семенов, персонажи повести — родственники Мельникова. «Медвежий угол» рассказывает о жизни, быте и служебных злоупотреблениях путейских инженеров на нижегородских дорожных работах.

Последнее произведение доставило Мельникову немало неприятностей. Инженеры разных мест России узнали себя и, протестуя против разоблачений, писали автору угрожающие письма и даже вызывали на дуэль.

В середине 50-х годов, объезжая по казенным поручениям Заволжье, Мельников имел возможность близко познакомиться с промыслами местного крестьянского населения и коротко узнать быт и правы раскольничьих скитов. Эти наблюдения послужили тем материалом, из которого позднее (в 70-х годах) выросло грандиозное художественно-этнографическое полотно — «В лесах».

Как человек, Мельников в нижегородском обществе не приобрел единодушной оценки. Одни относились к нему восторженно, другие — с плохо скрываемой неприязнью. Как чиновник, Мельников ревностно исполнял поручения начальства, производил следствия, разрушая скиты. Как художник-бытовик — с нескрываемой симпатией описывал разрушаемое им «древлее благочестие».

В нижегородской народной гуще имя Мельникова было окружено своеобразной романтикой, возникшей на почве бесконечных о нем рассказов, пересудов, фантастических слухов.

Население глухих староверческих сел видело в нем «народившегося антихриста». Крестьяне некоторых деревушек, мечтавшие столетиями «о земле», склонны были иной раз принять его за посланца воображаемого «царя-народолюбца».

Скитницы разоряемых обителей наделяли Мельникова сверхъестественной способностью «чуять» спрятанные в земле иконы и старопечатные книги. «Матери Манефы», увидев ослабевшего зрением Мельникова, принужденного обзавестись очками, говорили: «Бог покарал нечестивца за излишнюю прозорливость — слепотой».

В шестидесятых годах Мельников перебрался в Петербург, а с 1867 года переехал на постоянное жительство в Москву.

Последние годы перед смертью (умер в 1883 году) он провел на родине, заканчивая и отделывая роман «На горах» — вторую половину своей эпопеи.

Похоронен писатель в Нижнем на кладбище Крестовоздвиженекого монастыря. До постановки чугунного памятника деревянный крест на могиле писателя имел прибитую дощечку с неизвестно кем составленной эпитафией:

Тот вечно будет жить в сердцах,
Кто написал «В лесах» и «На горах».

П. И. Мельников вышел из чиновничье-дворянской среды. Другого выдающегося представителя русской литературы дало нижегородское духовное сословие.

Настоятель Верхнепосадской Никольской церкви А. И. Добролюбов был одним из популярнейших в 30-х и 40-х годах века священнослужителей города. Типичный представитель своего сословия, «отец Александр» обладал многочисленным семейством, обнаруживал кипучую деятельность по церкви и консистории, а досуг отдавал посещению купцов-прихожан для игры в преферанс «по маленькой». Одновременно он был не чужд культурных интересов, собрав очень недурную для провинциального жителя библиотеку — до 600 томов.

Забота о материальном благополучии семьи толкнула А. И. Добролюбова на рискованное предприятие: он попросил ссуду из губернского строительного капитала для постройки живого доходного дома. Возведенное на эти деньги трехэтажное каменное строение на обрыве Зеленского съезда против Лыковой дамбы оказалось одним из самых больших и красивых особняков в городе.

Однако строитель, не рассчитав своих финансовых возможностей, был принужден занимать для окончательной отделки дома внушительные суммы у разных лиц, залезая в неоплатные долги.

Старший сын А. И. Добролюбова Николай, родившийся в 1836 году, уже в 8—9-летнем возрасте обнаружил блестящие способности, схватив как бы на лету начатки грамоты под руководством учителя-семинариста М. Кострова, а затем успешно пройдя трехлетний курс духовного училища.