Картинки нижегородского быта XIX века

Но настойчивый механик не падал духом. В 1871 году ему удалось, наконец, заинтересовать нижегородского заводчика Курбатова. Курбатов сделал его главным механиком своего завода, и в течение последующих двадцати лет талантливый самоучка претворил в жизнь большую часть своих идей. Он переделывал старые пароходные машины низкого давления на систему Вульфа и Компаунда, вводил собственные поправки и улучшения. Для сохранения мощности машин, при уменьшении размера или количества цилиндров, ставил котлы нового типа, так называемые двухэтажные, которые получили название вертикальных котлов Калашникова. В 80-х годах, когда волжский флот стал переходить на нефтяное отопление, он изобрел новую систему форсунки — форсунки Калашникова для распыления нефти. Калашников сконструировал и построил две машины для нового нижегородского городского водопровода, поднимавшие ежедневно по 420 000 ведер каждая на высоту 450 футов, и две больших машины для сейминских мельниц Бугрова.

80-е и 90-е годы были годами славы самородка-изобретателя. Советов Калашникова спрашивали дипломированные инженеры, знакомства с ним добивались иностранные специалисты, его пригласило на консультацию русское правительство по поводу введения нефтяного топлива в Черноморском флоте.

В. Г. Короленко вскоре после своего приезда в Нижний пожелал познакомиться с знаменитым механиком. Случай представился, в связи с происходившим 6 августа 1885 года солнечным затмением. Заводчик Курбатов отправил свой пароход до Юрьевца на Волге и пригласил в качестве гостей группу нижегородских интеллигентов. В числе их был и Владимир Галактионович. Знакомство писателя с курбатовским «инженером» превратилось затем в крепкую дружбу.

Несколько лет спустя, при посредстве Владимира Галактионовича, состоялось знакомство Калашникова с Максимом Горьким, выразившим желание посмотреть на бездипломного инженера. Короленко повез Алексея Максимовича на Курбатовский завод, помещавшийся внизу под Откосом. В заводской конторе механика не оказалось. Тогда писатели пошли на пароход. На пароходе они спустились в машинное отделение. Там и нашли копошившегося у котла Василия Ивановича Калашникова… одетого во фрак, с торчащими из кармана белыми перчатками! Механик с виноватой улыбкой промолвил: «Да вот, был на купеческом юбилее, а тут сообщили, что у них котел что-то не того… Ну, я и приехал». И, не давая ошеломленному писателю опомниться, стал горячо доказывать преимущества придуманной им форсунки над всеми другими системами форсунок. Так, в памяти А. М. Горького Калашников навсегда и остался «человеком с форсунками».

Среди окружающих Василий Иванович, увлекавшийся всяким делом до самозабвения, слыл чудаком и оригиналом. Устоявшаяся обывательская рутина будила в нем дух протеста. Он не любил преклонения даже перед заслуженными авторитетами, что и высказывал при каждом удобном и неудобном случае. На спектакле с участием Шаляпина он обязательно вызывал какого-нибудь малоизвестного артиста, а во время обильного праздничного обеда в семье приказывал подать себе сухого гороху.

Некоторое время (1891–1894 гг.) Калашников работал в должности заведующего машиностроительным отделом Сормовского завода. Директор завода Воронцов невзлюбил механика, гуманно относившегося к рабочим, и выжил его при первом представившемся случае. Зато сами рабочие сохранили о Калашникове теплые воспоминания. Позднее, на судебном процессе сормовичей, рабочий Заломов, рассказывая о своей жизни, полной обид, указал на В. И. Калашникова, как на единственного из инженеров, по-человечески относившегося к рабочим.

После кратковременного сормовского периода деятельности Калашников, сделавшись состоятельным человеком, решил быть «независимым» и основал на Моховых горах собственную верфь для постройки судов; за четыре года он выстроил там 14 пароходов. Но приблизился неизбежный спутник капитализма — кризис, знаменитый кризис исхода 90-х годов, когда сотни пароходов стояли на приколе, а тысячи голодных людей, кормившихся обычно от матушки Волги, толпились на берегах, ожидая хоть какой-нибудь работы. Калашниковская верфь прогорела, а сам изобретатель-конструктор принужден был бросить свои изобретения, ставшие никому не нужными, и поступить на первое подвернувшееся место техника страховых обществ…

Начальниками расшив на Волге спокон веку являлись сами хозяева или их приказчики, водоливы и лоцмана. С появлением же пароходов пришлось подыскивать особых опытных лиц, знакомых с паровой машиной и теорией судовождения. Командиры речных пароходов получили морское название капитанов.