Картвелеби. Книга вторая

– Are you going to final here?!89 – горячо удивляется Мэри. Она принесла мне чаю на подносе и, раскладывая пирожные на столе рядом с пишущей машинкой, незаметно заглянула в мои листы.

– Тебе не нравится такой конец, дорогая? – спрашиваю я по-английски и улыбаюсь. – К сожалению, мне не о чем больше писать.

– А вот и неправда, – спорит со мной жена. – Ты оставил открытый финал для Sophie. Кого она выберет? А мой любимый David? Неужели у него такой печальный финал?..

Слушая её, я печально улыбаюсь. Предполагаю, что и вас замучают те же самые вопросы, а, поскольку продолжать историю я не намерен – если бы я решился на это, то, уверяю вас, никогда бы не закончил! – то передать вам слово в слово следующий разговор – это лучшее, что я могу сейчас придумать.

– Я тебе расскажу, – отвечаю я ей с готовностью, обхватываю руками за талию и усаживаю к себе на колени. Она хихикает. – А потом передам наш разговор как эпилог. Подумай хорошенько, о чём хочешь спросить!.. Я всё записываю.

Я целую её в шею, и она вновь хихикает. Мы поднимаемся. Я беру жену за руку и говорю, что с большим удовольствием съел бы пирожные её собственной выпечки за обеденным столом, за которым мы обычно вместе пьём пятичасовой чай. Хотя мы редко действительно пьем чай вместе, ведь Мэри по старой привычке слишком много суетится вокруг меня. Друзья, вы помните слова Вано-дяди в письме, которое он обращал к своей возлюбленной Катеньке?.. Он писал, что они встретятся вновь: в другой жизни, в другой реальности. По моему искреннему мнению, так оно в итоге и случилось!..

Мэри недавно исполнилось девятнадцать, когда она поступила в наш дом горничной. Я тогда только что вернулся с фронта и напоминал бочку с порохом, но это её не отвратило. Она с женским чутьём и вниманием относилась ко всем моим срывам и солдатской дёрганости, и в конце концов я горячо её полюбил. Её семья – мать-швея, отец-фермер – жили небогато, и она с детских лет трудилась, чтобы помочь младшим братьям и сестре. В годы войны даже помогала в госпиталях. Сомневался ли я когда-нибудь в её искренности?.. Родные указывали мне на это, но, подслушав однажды подобный разговор, она внезапно пропала из наших жизней. Я долгие месяцы потратил на её поиски и, когда всё-таки нашёл, не захотел отпускать. Я был, есть и останусь самым безнадёжным романтиком, которого когда-либо видывал свет!..

Мы подходим к столу, и Мэри, пока я сажусь, берёт в руки салфетку и стирает со стола хлебные крошки. Я умиляюсь, видя её такой, мягко хватаю за локоть и медленно опускаю на стул напротив. Когда же она наконец поймёт, что уже давно мне не прислуга, а жена?..

– Ну, – начинаю я весело и кладу локти на стол. Княжеская кровь с обеих сторон вовсе мне не мешает! – Давай же. Что интересует тебя в первую очередь?..

Поленья в пылающем камине уютно трещат. Разлитый по кружечкам чай щекочет мне нос, как и аромат яблочной шарлотки, испечённой рукой моей жены. Я молод, любим и чувствую за спиной крылья. Чего ещё мне желать от жизни?..

– Для начала. – Мэри заинтригованно ёрзает на стуле. – Почему ты делаешь финал именно сейчас?

– Ты ведь знаешь, что я пишу о Кавказе, – устало вздыхаю я. – А для многих из них Кавказ на этом остался позади.

– Но это так грустно!.. Нельзя забывать своих предков.

– Именно поэтому я и пишу эту историю, душа моя. Я чту и люблю свою Родину и очень хочу познакомить американскую культуру с ней. Уверен, что для неё это будет большая диковинка!..

– Верно, генацвале, – бойко откликается жена и двигает ко мне поближе свою шарлотку. В её жилах течет кровь ирландских эмигрантов, но после моей книги и она неплохо разбирается, как называть членов своей семьи по-грузински – и по-армянски, и немного по-чеченски! – и я очень ею горжусь.

Чтобы уважить её, я отрезаю кусочек пирога и кладу его к себе в тарелку. Она улыбается, подносит к лицу свою кружечку и прячет в ней улыбку. А потом спрашивает:

– Хорошо! Скажи: Igor забрал с собой дочку?..

– Забрал, – киваю я, улыбаясь. Всё никак не привыкну к тому, как причудливо из её уст звучат имена моих родных. – Они уехали в Москву и до сих пор живут там. Ирина вышла замуж за революционера-большевика, и они теперь под его защитой.

– Ах! Но как же так?!

– Моя кузина – княжна только на одну четверть. Думаю, муж простил ей это.

– Да, но она ещё и еврейка!..

– Этот факт зять-большевик тоже замалчивает.