Картвелеби

Хотя эта передышка была лишь временной, и они сами это знали. Но что они могли теперь, когда совсем выбились из сил?

– Пресвятая Дева Мария, мы пропали! – громко дыша, захрипел Резо. Пето вгляделся вдаль и вдруг заметил чей-то грациозный женский силуэт в отдалении. Эта уже немолодая, но всё ещё красивая женщина только что вышла из своей гримёрной комнаты, и они быстро узнали в ней прославленную артистку театра Татьяну Анатольевну Арсеньеву. Заметив столпившихся у её дверей мужчин и спички в руках одного из них, Татьяна посмотрела на них долгим и чересчур осознанным взглядом и сразу всё поняла.

Прошло лишь несколько секунд, а она уже стёрла с лица беспечную улыбку, отошла в сторону и проговорила голосом старого боевого товарища:

– Живее, проходите!

Подпольщики спорить не стали и, расталкивая друг друга, битком набились в злосчастный будуар. Она строго-настрого наказала им молчать, но, когда через две-три минуты жандармы постучались в её дверь, совсем этим не смутилась.

– Откройте сейчас же! Именем Его Величества!

Заговорщики зажмурились, предчувствуя приближение конца, но затем сами убедились в выдающихся актёрских способностях своей новой знакомой.

– Mon Dieu 23, ваше благородие! При всём уважении я не могу вам открыть – я ведь не одета, как следует!

По ту сторону двери озадаченно замолкли.

– Ещё раз повторяю: откройте сейчас же, иначе мы выломаем дверь.

– Ну если вы так настаиваете, mon cher!.. Дайте я хоть пеньюар на себя накину!

На этом Татьяна без тени беспокойства на лице улыбнулась и сделала им жест рукой, чтобы прятались кто где мог – кто в шкаф, кто под кровать. Потом она распустила золотистые волосы, слегка накрасила у зеркала красной помадой губы, подтянула чулки, поправила пеньюар, чтобы он как можно откровеннее смотрелся на груди, и только тогда слегка приоткрыла дверь.

Сие было сыграно превосходно. Как только артистка показалась перед ними, жандармы пристыженно отвели взор и настолько стушевались, что даже не стали осматривать её комнату.

– Что вы так смотрите, ваше высокоблагородие? – повела плечами прелестница, обращаясь к шефу жандармов. – Я ведь сказала, что не одета. Разве я не предупреждала?

– Вы не видели здесь… – Жандарм откашлялся в кулак, смотря куда-то в сторону, пока его молодые подчинённые, наоборот, смотрели во все глаза. – …четырёх мужчин? Они – подрывники. Вы понимаете, что вам не следует покрывать их, любезнейшая? Они хотели, чтобы мы все – и прежде всего великий князь! – взлетели на воздух, как щепки!