Картвелеби

Дариа Давидовна осталась с дочерьми в их комнатах, поскольку Ламара непрерывно жаловалась на головную боль со дня пожара. Шалико обещался сойти вниз, как только допишет письмо другу из гимназии, так что Торнике и его сына до сей поры развлекали только Давид с отцом. Приход гостей внёс в их разговор известное оживление, а Константин Сосоевич разрумянился от удовольствия.

– Не хотите кофе? – переспросил он у друга и, не дождавшись ответа, поднялся из-за стола, замахав горничной рукой. – Лале, завари нам ещё две чашечки… и мне! Мне тоже одну!

Наблюдая за братом, Торнике лукаво посмеивался, искоса поглядывая на князя Джавашвили и прибывшего с ним мужчину. Его он видел впервые, но догадывался, что это мог быть зять Георгия – Пето Гочаевич Ломинадзе. Пето не отставал и с любопытством разглядывал приезжего князя Циклаури, обнаруживая живой интерес к нему и его непутёвому швило. Даже когда все мужчины перецеловались в обе щеки и пожали друг другу руки, эти двое не переставали заинтригованно посматривать друг на друга.

Внешне Торнике на самом деле выглядел как старый, уставший от жизни лис. Его карие, немного выпученные глаза смотрели на окружающих свысока, будто он во всём разбирался лучше них. За фигурой он следил исправнее, чем Константин Сосоевич, и в пятьдесят лет имел довольно стройный живот. Диета, к сожалению, не спасла его от морщинок, сетью покрывших его лицо, но даже это Торнике умел вывернуть в свою пользу. У великих, приближённых к императору людей слишком много забот, чтобы иметь чело, не тронутое думами, не так ли?

– Как Сосо возмужал с тех пор, как я его видел в последний раз! – вполне искренне улыбнулся Георгий и дёрнул разрумянившегося парня за щеку. – Ты чуть старше моего Вано, если мне не изменяет память?

Сосо скромно потупил взор и поддел в бок локтем Давида, который не доставал носа из стакана с вином с самого начала трапезы.

– Куда мне до моего бидзашвили25! – весело рассмеялся юноша, когда кузен обратил на него внимание. – По нему все петербургские красавицы страдают…

– Ай, прохвост! – стукнул кулаком по столу Торнике, и его сын, развеселившись, мгновенно осёкся. – Как будто мне твоих романов мало!..

В лицах двоюродных братьев угадывалась значительная схожесть, и Сосо без зазрения совести пользовался этой привилегией, подаренной ему судьбой. Он направо и налево хвастался братом-офицером в Измайловском полку и громко заявлял, что, надень на него тёмно-зелёный мундир и Георгиевские кресты – и их с Давидом будет просто не отличить! Некоторые впечатлительные вдовушки охотно велись на подобные манипуляции и, не в силах получить достойный оригинал, вполне довольствовались его менее благородной копией. По натуре своей Сосо был незлобивым, очень приятным в общении юношей, отлично танцевал и действительно умел влюблять в себя женщин, но Господь не даровал ему ума, которым так гордился Константин Сосоевич, когда расписывал выдающиеся успехи своего Шалико. Георгий слышал, как Торнике недоумевал, как такой поцелованный богом ребёнок родился в семье его непутёвого братца, а не под его собственной крышей! У него самого хоть и водилось четыре штуки своих молодцов, но ни один из них не пошёл в отца смекалкой и сообразительностью. Зато, судя по любвеобильности Сосо, они унаследовали от него слабость к женщинам. Несчастная супруга, терпевшая его измены на протяжении многих лет, не раз это повторяла!..

– Женить мне его надо поскорее, – недовольно проворчал Торнике и отставил рюмку в сторону. Сосо притих, боясь отца как огня. – Чуть до могилы меня не довёл со своей Лизонькой Вержбицкой!

– Лизонька Вержбицкая? – улыбнулся Давид, которому было знакомо это имя. – Дочь императорского егермейстера? – Дядя вымученно кивнул, а лейб-гвардеец хитро посмотрел на кузена. – Но все же знают, что она…

– Именно, дзмишвили, именно! – всплеснул руками несчастный отец и на глазах у брата и его гостей отвесил Сосо подзатыльник. – А этот говорит: люблю! Женюсь! Ни на что не посмотрю! Тьфу…

– Это неправильно, – с умным видом заключил Пето. – Вы можете гулять с кем хотите, но жениться вы должны на своей соотечественнице. На горянке.

– Я ему то же самое сказал, Пето Гочаевич! И увёз поспешно от неё подальше, а то принесёт мне в подоле внучат! Что я потом делать буду?! Такая невестка – горе в семье…

– Papa!..

– А ну молчать!.. Напомнить, сколько мать плакала? Напомнить, как младшие братья знать тебя отказывались, если на ней женишься? А когда я с ней в последний раз разговаривал, знаете, что она мне ответила? «Путь ваш сын сам принимает решение – он достаточно для этого взрослый!» Представляете? Она ещё меня учить вздумала!..

Георгий встал из-за стола и, обладая природным тактом, взялся за стакан с вином:

– Ну что ж… Здорово, что приехали, дзма! Предлагаю тост!.. С добром свиделись…