Карты четырех царств.

— Умри, — выкрикнул Тан, хотя теперь он смотрел мимо врага, на Сэна, и не делал нового шага, и совсем не верил в свою правоту. Как он мог оказаться в бою не на стороне Сэна? От боли душевной Тан кричал особенно громко, желая оглохнуть: — Мое право, мой долг, смысл моей жизни…

— Живи, — попросил Ан.

Его Правый прыгнул, подставился под удар твари и оказался нанизан на острие каменной пики, сломал её, смял — дернулся и затих… Тан качнулся, неловко упал на локти. Он получил рану, но не был проткнут насквозь, как исходно желала тварь.

— Мой бой! Моя победа! Мой мир! — выла тварь.

Вервру было горько и почти смешно: слова графа Рэкста, стоит ли сомневаться! Звучат до боли похоже… и имеют совершенно иной, топорно-примитивный смысл.

Левый замер за спиной Тана, давая ему время уйти из боя. Тан дернулся, попытался всадить нож в лапу Левого — и, полуобернувшись, окончательно осознал вид и намерения твари, невольным союзником которой он стал. Охнул… Ан прыгнул вперед, проклиная весь нелепый род людской, где слабые норовят влезть в любое дело и порушить его, сколь угодно важное и неотложное.

Левого унесло и вмяло в стену дальнего дома — тварь стремилась добить случайного союзника, заподозрив в желании выжить и присвоить часть славы после победы. Тан уронил оружие и недоуменно уставился на свои пустые руки, когда его накрыло плотным слоем корней, заплело вьюном и потащило прочь, дальше и дальше от неминуемой гибели. Тварь метнулась, осознав нового врага и нацелившись на него. Гудящий ком огня возник, разросся и покатился, лопнул ослепительным сиянием, разбросал смертоносные брызги жара! Еще два шара запламенели и стали разрастаться рядом…

Ан не следил за чужим боем, он радовался передышке — Правый очнулся и заращивает раны, Левый занял свое место. Оба двигаются быстрее и увереннее, они настроились, пообвыкли и стали самостоятельнее.

Тварь смогла осознать число врагов и их силу. Это привело её к пониманию пользы более сложной тактики, чем атака в лоб: тварь дернулась прочь, желая покинуть площадь и дать себе срок, пока прирастает сила… Но — не смогла уйти, впечаталась в незримую стену и оказалась отброшена. Кажется, тварь лишь теперь осознала оковы поединка чести: покинуть площадь прежде смерти слепого вервра нельзя, заняться уничтожением мира в целом — тоже нельзя… Тварь взвыла и полыхнула силой. Веер сияния прокатился по площади, смял фасады домов и запекся на камнях глянцевой коркой. Тварь сосредоточила внимание за Сэне, и грунт треснул, расходясь широким проломом, полным лавы… Трещина нацелилась на алого и стала подползать ближе, ближе.

Правый обошел тварь со спины, Левый атаковал в прыжке и полосовал когтями, оставляя в ранах яд. Вервр Ан нырнул в лаву, и жгущее до костей пламя высветило в памяти знание: как выживать в такой сложной среде, как использовать её во благо, забирая кипящую силу…

Далее бой складывался тяжело, утомительно-предсказуемо.

Начав с оружия первого царства — каменных лезвий, лавы, удушья и прочих подобных трюков, тварь постепенно добавила возможности второго — яды, вяжущие вьюны. Она чередовала способы, все полнее внедряясь в мир и усиливая воздействие. Каждый следующий удар становился мощнее и точнее. Каждая неудача учитывалась при новой атаке.

Сам воздух стал вязким, он сковывал движения и отравлял. Вервр более не мог контролировать всю площадь, он кое-как управлялся с подавлением активности в сфере вокруг себя, и эта сфера медленно сжималась, превращаясь в капкан…

Когда погиб Правый, Ан осознал утрату, как большую боль. На миг и сам он оказался почти мертв — но оправился и не пропустил очередную атаку.

Где-то далеко, вне личного боя, отвлекали на себя часть внимания люди — вервр смутно ощущал их присутствие и понимал: значит, прошло более часа. Алые уже в деле. Хотя это вряд ли важно. Левый держится, вот что главное. Без него противостоять твари будет очень и очень трудно. Без него вервр станет единственной мишенью, и сила атак сразу возрастет на порядок. А ведь Ан и теперь, пусть и не хочется признавать — на пределе: устает, пропускает удары и ранен так много раз, что заращивает себя слишком медленно, неполно.