Карты миров. Дети Соловорана

В последний миг челюсти захлопнулись, и тварь развернулась в другую сторону от меня. В тусклом свете брошенных мечей я разглядела маленькую фигурку верхом на кузнечике. Это снова был Нис. Благодарность вместе со слезами тронула мое сердце. Я с трудом вылезла из кучи трупов, Но все было кончено. Нис убил паука и скрылся в темноте. Зажегся свет. Снова заработала электростанция.

Масштабы сражения были впечатляющими. Повсюду валялись трупы паррисов и несколько десятков мертвых пауков. Остальные особи скрылись в тоннеле.

Всем было жутко. Раньше пауки никогда не объединялись. Теперь о заговоре не могло быть и речи. Выжившие могли только радоваться, что их спасла доблестная армия короля».

Глава 17. Побег

«Шли третьи сутки после боя. Трупы убрали. Я сделала несколько зарисовок строения пауков.

Теперь я часто видела Ниса. Он был, казалось, везде, помогая разбирать завалы. Мысленно я считала его своим другом, хотя, конечно, понимала, что он навряд ли так считает. Картина этого боя постоянно стояла у меня перед глазами. Я была бесконечно благодарна за спасение. И это чувство гнало меня вперед. Мне надо было выбираться, пока меня несли ноги. Чтобы спасение не было напрасным».

Внутри меня будто созревал бутон нетерпения. Как будто колеса электростанции вращались, наматывая внутренности, натягивая их до предела. И, в итоге, я решила бежать из этих мест».

«Полная отчаянной тоски, я стала потихоньку паковать свои скудные вещи. Это отняло всего пару минут. Я решила идти на север и попробовать найти выход на поверхность выкрасть план северных пещер у стражей. От побитого временем тонкого куска застывшей магмы пахло жжеными кореньями с поверхности – местным видом, похожим на табак, который клали в самокрутки верховные стражи – очень ценный и редкий вид растений. Некоторые части таблички были наполовину истертыми от времени. Но она годилась. Потом я добыла сушенного мяса червей, мерзкого на вкус, но очень питательного, выменяв его на остатки сушеного лука, чудом сохранившиеся у меня в кармане и откладываемые на черный день».

«Одной ночью, когда очередная смена рабочих спала, стражи на вышках дремали, а пешие стражи ушли к западном воротам, я двинулась в путь. Я спокойно пробралась к северным воротам и затаилась за выступом прямо у выхода, бросив камень в ближайший проход. Паррисы отвернулись, и в это время я выскользнула на тропу заветной свободы».

«Довольно долго я бежала по тоннелям, не замеченная никем. Сердцу было тяжело, как будто я совершала что-то дурное».

«В северных тоннелях сначала было жарко, но по мере углубления и отдаления от подземных вулканов стало заметно холоднее. Теперь я не могла уже прилечь на ночлег где попало. Примерно на пятые сутки дышать стало совсем тяжело. Легкие буквально разрывались от какого-то газа. Эти места, очевидно, не разрабатывались и поэтому не вентилировались. Я была вынуждена признать, что моя идея побега оказалась безумной. Я повернула назад.

Время тянулось медленно. Возвращаться казалось унизительным. Но это новое чувство совершенно отрезвило меня. Убегать неподготовленной, без должного плана, запасов и знаний местности казалось теперь глупым.

Спустя несколько суток я была уже в теплой части пещер. Мне на встречу вышли стражи. У них в руках горели факелы. Вероятно, электроэнергия подавалась все еще не во все тоннели.

– Кто там?

– Это наверно одинокий рабочий!

– Что, со смены сбежал? Сейчас мы тебя проучим!

С этими словами они радостно рванули ко мне. Усталость серпом подкосила мои ноги, и я упала перед ними на колени.

– Это чужачка!

– Да, я слыхал, она лазутчица и теперь ее казнят.

– О… – многозначительно отозвался второй страж. Они связали мне руки за спиной и почти тащили на себе до самого поста.

Оттуда меня повезли на кузнечике через город под конвоем. Но я как будто ждала этого, почти улыбалась. Теперь меня казнят, и я буду свободна. Эта мысль вертелась у меня в голове все время. Я видела казнь. Всего одну в своей жизни. Это было очень-очень давно. Мама привезла нас тогда в город, который находился за сорок миль юго-западнее нас. Там пахло специями и лежалым мясом. Под ногами прямо на земле валялись гнилые овощи. Деник был совсем маленьким и сидел у мамы на руках. Он постоянно плакал. Но мы проделали два дня пути не за тем, чтобы просто уехать из-за его непрекращающегося раздражающего нытья. На улице стояло страшное пекло, и бордовые тени на городском рынке плавно плыли, точно октябрьские листья по ветру. Шумным ливнем казались воспоминания об этом месте.