Кащеевы байки. Сказки о снах, смерти и прочих состояниях ума

По саду стелется нежный белый туман, и разливается ночной аромат цветов. Кащеева жена благоухает вместе со всеми. Пришедший к Кащею на крыльцо Кот Баюн внимательно принюхивается к запахам сада, но валериану вредная Царица перед материализацией выполола.

Что бывает, если долго стоять на балконе не по делу

Я вышел на балкон. За моей спиной в чужой квартире играла гитара и очень разные люди пели, заканчивая программу до наступления одиннадцати вечера. Эта беда всех квартирников – ограничения по времени, предусмотренные законом, позволяют соприкасаться с искусством не так долго, как всем хочется. Соседи, полиция и прочие радости бытия ратуют за тишину… Вторгнутся, вломятся и сделают что-нибудь эдакое.

Балкон в старой пятиэтажке был оборудован всеми доступными человеку удобствами. Скамеечки, пепельницы, подушки и мягкое кресло изящно прятались за обложенной какими-то досками решеткой от внешнего мира. Островок уюта посреди сентябрьской ночи. Лодка или плот в темной листве, прорезанной одиноким фонарем. Много метафор, да, слишком много для такого ординарного события, как перекур во время квартирника. Однако обстановка располагает, так что делать с этим нечего – раз уж пошла в голове литературщина, то от нее отделаться поможет разве что сон, а за ним ехать через весь город да еще немного. Проще сесть, щелкнуть огоньком и отдаться на волю чему-то маленькому и подпрыгивающему, что пытается вылезти изнутри головы.

Нда. Видимо, это свойство любого человека, нежно знакомого с текстом – переводить все свои ощущения в слова. Казалось бы, что такого, да ведь в том наборе букв, который раз за разом выпрыгивает на бумагу (пусть даже она существует исключительно в уме рассказывающего о ней), смысла еще меньше, чем в разнообразных векторах, пробивающихся сквозь измученный портвейном организм. Сентиментальщина, ей-богу, какая сентиментальщина да глупость в придачу. Как я могу описать… А, впрочем, попробую. Пусть даже в рамках очередного упражнения ума. Вот свет, что бьет мне в затылок, смешивается с музыкой и стихами, вот ветер и голоса внизу, вот запах уходящего лета, вот стакан с вином и дым, уходящий в ночное небо. Они складываются, переплетаются, сцепляются хвостами и тянут меня за собой в совершенно непрошеную сторону. Черт, черт, это совсем не то. Мне срочно нужен собеседник. Чтобы вышел на балкон, чтобы достал папиросу, чтобы помолчал и посмотрел на фонарь, и, искоса взглянув на меня, пробормотал в сторону повод для разговора. Эдакий высокий, немного угловатый, в черном костюме и белых кедах… Хорошо было бы. Но, раз такого нет, то можно что-нибудь выдумать.

– Холодно сегодня, – скажет этот высокий, с залысинами. – Нет, правда, холодно. Осень рано начинается. – И так, со значением, на меня посмотрит.

– Да-а-а… – отвечу я. – Холодно.

– А что вы тут тогда стоите, раз холодно? Пойдемте внутрь, там вино еще есть. Музыка, играют. Между прочим, насколько я понял, ваши друзья. А вы тут стоите. Пойдемте, – бестактно начнет говорить этот человек. В этот момент я пойму, что он совершенно, вот абсолютно нереален. Люди так не говорят. Не здесь, так точно, в каких-нибудь рассказах. Это ведь каким запасом наглости надо обладать, чтобы незнакомому человеку что-то там советовать, да еще и в таком тоне. А все равно приятно. Зовет к столу, заботится.

– Мне, знаете, туда совсем не хочется, – так отвечу я ему, проверяя на выдуманность. Легкое, полуинтеллигентское хамство очень хорошо помогает различить, живой это человек или плод фантазии. – Мне и тут, знаете, неплохо.

– А мне так не кажется, – скажет этот удивительный человек в черном костюме. – Вас что-то выгнало наружу и заставляет пускать дым в ночь с кислой рожей. Вряд ли музыка, тем более не стихи. Вот что? Ведь это, в вашем-то возрасте, уже не солидно.

Тут я точно пойму, что передо мной выдумка. Ну какой возраст, мне везде паспорт показывать приходится, чтобы доказать, что я не школьник. Не помогает ни борода, ни прикид, ну ровным счетом все меня до сих пор принимают за подростка. Внешность, что ни говори, такая. Соответственно, так и надо с ним разговаривать. Как с галлюцинацией.

– Мне, – скажу, – в голову ерунда всякая лезет. И никак ее выгнать не получается, вот хоть стой хоть падай. Вас как зовут?

– Костяной… Костя. Пусть будет Костя. Продолжайте, прошу.