Кащеевы байки. Сказки о снах, смерти и прочих состояниях ума

– А меня… А впрочем, не важно. Вы и так это без меня знаете, наверное. Так вот, эта ерунда зовется память. Каждый раз, когда я прихожу на эти мероприятия, где много людей, где все вроде бы дружны и друг друга знают, где есть такие балконы и такие фонари, меня все время тянет уйти. Этот свет, звук, все это, в общем и частности, напоминает о прошлом. Ведь было же время, когда я чувствовал, всей кожей и всем нутром чувствовал это… братство, наверное. Вокруг меня были люди, такие же молодые идиоты, как я. Мы делали всякие вещи, делали много и хорошо, мы не просто пели под гитару и пили всякие напитки, нет. Мы были связаны общей идеей, общими целями, каждый из нас мог часами говорить с другим, и это никогда не надоедало. Верите, у меня было три товарища, с которыми я чувствовал себя всегда… собой, что ли. Никогда ни до, ни после не было такого четкого, ясного ощущения себя, мира, реальности. Все было живым и исполненным смысла. Может быть, это и есть то легендарное «чувство локтя»? Или что-то такое, чему еще не придумали толком подходящего названия? Не важно. В то время я ощущал себя и мир как единое целое, как неотъемлемую часть происходящего, где люди и вещи были исполнены смысла, где все было… постижимым, наверное.

– А сейчас?

– Сейчас все стало чуть-чуть иначе. Эти люди в моей жизни остались, я их так же ценю, но… каждый стал немного наособицу. Свои дела, свои мысли, свой мир. Я понимаю и принимаю их взгляд, только вот не чувствую его. А главное, ушло то чувство единения. Его больше нет, да, наверное, никогда и не будет. Почему, спросите вы? А потому, что мир перестал быть реальным. Я теперь вижу не предметы, а слова, которые к этим предметам приклеены. Это сложно описать, но в самом примитивном смысле будет выглядеть так: есть ручка. В этом слове отражается предназначение и класс предмета, его содержание как вещи. Но это слово не описывает конкретный, именно вот этот предмет. Скажете, есть прилагательные. Но и они тоже не помогают определить, выразить суть этой «ручки» до конца. Насколько она красная? Почему для меня красный – это цвет ярости и скорби, причем не весь, а именно этот красный, с нежными багровыми отливами в утреннем солнце? Ведь для других он не такой. Я никогда не смогу передать им все те смыслы и эмоции, что для меня проглядывают через этот предмет. Что уж говорить о других вещах, более… абстрактных.

– Простите, вы всем собираетесь передавать? Зачем оно им надо?

– Так вот и не знаю, надо ли. Но как-то по-другому не получается. Их мир мне кажется чудовищно иллюзорным. Все эти признаки статуса, комфорт, деньги… все сводится к примитивным понятиям. Еда. Больше еды, разной и вкусной. Доминирование. Любым способом показать, что я лучше, я альфа! Суперальфа! Гипер! Секс, наркотики… Да, да, наркотики – у нас тут есть широчайший выбор дурманящих веществ, упакованный в законнейшие красивые бутылки. В них можно забыться, отвлечься от той пустоты, что кроется за каждыми новыми штанами и визитом в ресторан. Это… примитивно. Большинство людей получают от этого удовольствие. Всю жизнь.

– А ваши товарищи?

– Они сложнее, умнее, но да – они принимают правила игры. Да, понимание того, что это театр, цирк с конями есть, но им нравится в это играть. Я вижу это в их глазах, я чувствую в словах и делах. И это пугает. Потому что мы расходимся в принципиальном отношении к действительности. Для меня все стало игрой ума, в которой нет реального содержания, а для них все, что окружает, превратилось в тир, где нужно выбить как можно больше… разного. Кому кайф, кому доминирование, кому покой. Всем по-разному, но суть одна.

– Ой-ой, какие мы духовные. Срочно стричься в монастырь, поглуше и подальше, исключительный вы мой. Чего вы тут, спрашивается, торчите? Семью завели, от вина не отказываетесь. Видать, не все так осточертело?