Касты. Истоки неравенства в XXI веке

В Америке политологи дали имя этому недугу незащищенности: угроза статусу доминирующей группы. Этот феномен «не является обычной формой предубеждений или стереотипов, которые включают взгляд свысока на чужие группы, которые считаются неполноценными, – пишет Диана Мутц, политолог из Университета Пенсильвании. – Напротив, это порождено чувством, что внешняя группа работает слишком хорошо и, таким образом, представляет собой реальную угрозу для собственного доминирующего группового статуса»[251].

Жертвы, павшие смертью отчаяния, принадлежат к той самой категории людей, которых столетия назад в процессе построения кастовой системы возвышали колониальные элиты. Плантаторы предоставили более высокий статус европейским йоменам и представителям низших классов, создав новую американскую категорию, известную как белые. В прежние времена даже те, у кого не было рабов, писал белый южный писатель У. Дж. Кэш, цеплялись за «дорогое сокровище своего превосходства белого человека, которое было ему даровано рабством; и поэтому были полны решимости держать черного человека в цепях»[252].

К середине двадцатого века белый американский рабочий класс, как писала белая южная писательница Лилиан Смит, «игнорировался и эксплуатировался»[253], и кормили его практически только духовной пищей – гордостью за «белый цвет кожи», отличающий его от цветных.

Выдающийся социальный экономист Гуннар Мюрдал писал, что белые из рабочего класса нуждаются в разграничении каст больше, чем белые из высшего класса. «Это люди, которые склонны агрессивно подчеркивать, что ни один негр никогда не сможет достичь статуса даже самого низшего из белых»[254].

С психологической точки зрения о людях, умирающих от отчаяния, можно сказать, что они умирают от краха иллюзий, от обнаружения дыр в догмате веры в то, что унаследованное, невысказанное превосходство, естественная заслуга перед подчиненными кастами обеспечит им достойное место в иерархии. Они полагались на эту иллюзию, возможно, неосознанно и, похоже, нуждались в ней больше, чем любая другая группа в крайне заточенном на постоянную борьбу за выживание обществе, «в котором постоянным страхом была нисходящая социальная мобильность[255], – писал историк Дэвид Рёдигер. – Можно потерять все, но не белизну».

В разгар Великой депрессии ученый У. Э. Б. Дюбуа заметил, что белые американцы из рабочего класса, как утопающие в круг, вцепились в идею компенсации в виде «публичного и психологического признания», как он выразился. «Им воздавалась хвала, и выражалось почтение за то, что они были белыми»[256]. Они приняли грубую неопределенность трудовой классовой жизни в обмен на гарантию кастовой системы, что, несмотря на любые возможные проблемы, они никогда не окажутся на самом дне.

Американская кастовая система, которая почти с самого начала поддерживала этот класс белых рабочих, «вбила такой клин между черными и белыми рабочими, что, вероятно, сегодня в мире практически нет двух групп рабочих с одинаковыми интересами», поскольку их настолько обособляют друг от друга, «что они не видят с другой группой ничего общего», – написал Дюбуа.

Эта неуверенность уходит корнями в прошлое. В 1832 году рабовладелец из Виргинии заметил, что бедных белых «мало что может утешить в их бедственном положении, кроме цвета лица, определяющего их принадлежность к белой касте»[257]. Когда иерархия строится вокруг потребностей группы, к которой человек принадлежит с рождения, у него может сложиться искаженное восприятие своего места в мире – например может появиться иллюзия, что один человек от природы превосходит других хотя бы потому, что из-за частого упоминания он стал воспринимать данное высказывание как аксиому.

«Никто не мог отнять у вас эту белизну, которая делала вас и ваш образ жизни «привилегированным», – писала Лилиан Смит. – Они могли забрать ваш дом, вашу работу, ваши развлечения; они могли присвоить вашу зарплату, помешать вам получить знания; они могли обложить налогом ваш голос или обмануть вас: они могли, загоняя вас в стресс, сделать вас импотентом, но они не могли снять с вас вашу белую кожу. Она стала самым драгоценным достоянием бедных белых, «оберегом», предотвращающим полное исчезновение вашей личности»[258].

Учитывая, что иерархия была разработана в интересах создавшей ее касты, «основные ограничения на брак, занятия и общественные собрания разделяют две группы на две самовоспроизводящиеся касты таким образом, что белой группе гарантированы более высокие привилегии и более широкие возможности», – писали антропологи У. Ллойд Уорнер и Эллисон Дэвис о биполярной кастовой системе, воплощением которой является Юг эпохи Джима Кроу. Это ставит доминирующую касту «в более выигрышную в плане психологической безопасности позицию… за счет категорически определенного превосходства их статуса»[259].