Катастрофа (не) случится? Тревога и что с ней делать

Подведем итог: незнание дает бесконечный простор для проекций. Шаг номер один – дать возможность клиенту развернуть собственные проекции, предположения и фантазии, для того чтобы понять, как он устроен. Задача терапевта при этом – занять позицию изначального незнания и профессионального любопытства к тому, что может начать разворачиваться. И это не означает только слушать, давая клиенту рассказывать (тем более что не все из них умеют или могут). Это значит еще и собирать картину его психики по кусочкам и недостающим пазлам, чтобы там, где были разрывы, разломы, провалы или пустоты, появлялась связанность, интеграция и целостность. Происходит это, конечно, только при сложившемся клиент-терапевтическом альянсе – за что и боремся, к чему стремимся и что иногда не один месяц выстраиваем.

Мы работаем для того, чтобы клиент все более отчетливо понимал разницу между своей внутренней реальностью и реальностью как таковой. «Это мои фантазии, переживания и тревоги, а это – другие люди и окружающий меня мир. Там все может быть по-другому, и мне придется узнавать, приспосабливаться, сражаться или отстраняться от этого мира в зависимости от обстоятельств. У меня есть возможность осознанно выбирать, взвешивать и решать, как мне поступить, а не действовать автоматически, аффективно или привычным, но не всегда лучшим для меня и окружающих образом». Постепенно большее понимание себя самого и человеческой природы в целом создаст возможность лучше управлять собой и справляться с теми вызовами, что предложит нам жизнь.

Глава 6 Когда тревога в рамках нормы, а когда – нет

Я не раз замечала, что клиенты, выросшие в условиях чрезмерной свободы или отсутствия границ в семье, в среднем значительно более тревожные, чем те, что росли в семьях со строгими правилами. Это подтверждается и при наблюдении за детьми, чьи родители боятся, не хотят или не умеют пользоваться родительской властью и выставлять для своих детей границы. В этом случае дети сначала проявляют возбуждение и активность, а затем на смену им приходят тревога, перевозбуждение, расторможенность и, как следствие, истощение или апатия.

Похожее ощущение описывают матери, внезапно оказавшиеся свободными от материнских задач на несколько часов: сначала они бегают по комнате и пытаются хвататься за все – чтение, ванна, бокал вина, уборка, сериал, – но потом почему-то отчаиваются и просто ложатся на диван. Что-то нужно было успеть, но что – непонятно. Хотя вроде бы свободна – полдня делай что хочешь.

Объясняя родителям, зачем ребенку границы, я обычно привожу такую метафору: представьте, что вы оказались в степи; вокруг только степь и нет никаких ориентиров, можно идти, куда хочешь. Но куда идти, если нет никаких подсказок и знаков? Ведь можно долго идти, устать, а в результате понять, что мне совсем не туда было нужно. Когда у ребенка есть правила, режим и планы, ему значительно легче распределить свое время, усилия и желания. Важно лишь, чтобы границы, которые мы ставим детям, были полезны ребенку и удобны нам, а также основывались на здравом смысле, а не на желании отыграться, зависти или общей озлобленности родителя.

Вспомним Эриха Фромма: в его «Бегстве от свободы» он говорит о том, что чем больше появлялось у человечества свободы, тем более одиноким и растерянным ощущал себя человек и тем больше способов бегства от нее он изобретал. Подчинение сильной фигуре – политической, родительской или церковной, как ни странно, снижало тревогу, потому что снимало ответственность с индивида и переносило ее на внешнюю фигуру.

Некоторым людям очень приятно и спокойно думать, что кто-то, как им кажется, более мудрый, обладающий бо́льшим опытом и знаниями, лучше понимает, как нам всем следует жить. Это тип людей, оставшихся инфантильными, не желающими взрослеть, либо те, кто с раннего детства должен был решать слишком многое и отвечать не только за себя. Будучи перегруженными постоянной необходимостью отвечать за все и всех, они временами выбирают себе в партнеры семейных или иных прочих «тиранов», бессознательно желая все-таки пережить этап подчинения, который ребенок должен естественным образом прожить в детстве: сначала подчиняться тому, что говорят родители, и постепенно расширять область того, что он может решать сам.

Некоторое время назад я наблюдала за двумя девочками, обе тогда учились в пятом классе. Одна – спокойная, даже благостная девочка из очень религиозной семьи. Она точно знала, что такое хорошо и что такое плохо, не смела ослушаться и понимала, при каких условиях родители и их Бог будут ее любить. Другой ребенок – девочка из современной, прогрессивной и очень либеральной семьи, где права и свободы являлись частой темой обсуждения, где ее постоянно спрашивали: в какой школе ты хотела бы учиться, в какую страну поехать на каникулы, что ты хочешь подарить подруге, и так постоянно. Столько всего, о чем она должна думать, взвешивать и решать! Разумеется, эта девочка была постоянно напряженной, серьезной и достаточно тревожной.