Катехон

Ему кажется, что всё это уже было. Что он даже знает, что будет сказано и сделано дальше.

Да, такое могло быть; он об этом читал. Что время при некоторых поражениях мозга начинало течь в обратную сторону. А при других – «опрокидывалось» пространство. Шло задом наперед. Он сам с одним таким случаем сталкивался. В одной палате лежал. На вопрос об имени сказал: «Ашим». «Хашим?» – переспросил его (на узбека похож не был). «Тен, – обиделся тот. – Ашим!» И накрылся с головой. В палате уже лежал один Миша, и этого стали звать «Задом-наперед». Он и читал так: специально газету ему давали.

Может, и у него, Сожженного, в голове время могло течь своими буквами назад?

Инквизитор поднимается со своего места. Вокруг него, как нимб, сладковатый запах парфюма.

«Послушайте, – говорит он, благоухая, – каждый имеет право на ересь. Проблема не в этом».

Делает паузу. В паузе вместо него говорит парфюм. Но говорит он по-французски и шепотом: понять сложно.

«И даже не в том, что эта ересь слишком похожа на истину, – продолжает Инквизитор. – Истину тоже можно нейтрализовать. Но ваша ересь… как сказать? Она…»

«Хуже, чем истина», – подсказал Сожженный.

Инквизитор посмотрел на него. Молча и устало.

Маленький трактат о катехоне (1)

«Всего две цитаты из Священного Писания».

Голос за кадром: «Хорошо. Только не длинные. Среди нашей аудитории есть и неверующие люди, и это…»

«…Может оскорбить их неверие. Понимаю. Но если вас интересует…»

Голос за кадром: «По возможности короче».

Звучат цитаты.

Звучит шум моря.

Ибо тайна беззакония уже в действии. Откуда возникло это море?

Это (может быть) море в заливе Фермаикос. Там стоит город Салоники, по-старому Фессалоники. Там живет (может быть) грек, друг Сожженного по Самарканду. Салоники, второй по величине город Греции. Огромная солонка. Соленое море, соленые ветры, слегка соленые от моря и ветров мужчины и женщины. Там жили те, кому отправлял два послания апостол Павел. Первое и второе Послания к фессалоникийцам.

Они ожидали конца света. Тогда, во времена Павла. Многие оставляли работу, продавали имущество и ждали. Подолгу смотрели в окно. Выходили к заливу, щурились, смотрели. Казалось, весть о конце света должно принести море.

Но море молчало. На песке подсыхали медузы, мусор, обломки раковин.

Они жадно и напряженно ждали прихода Антихриста. Пока не придет Антихрист, не придет Христос.

Шли на городской рынок. Рынок знал всё и был в курсе всего. Ухо христианской общины припадало к мутным волнам рынка в рыбьей крови и луковой шелухе. Но рынок молчал о конце света. В языке рынка таких слов не было: рынок желал быть вечным.

Они покупали на рынке немного еды и шли по нагретым соленым камням.

Апостол Павел писал им: Ибо тайна беззакония уже в действии, только не совершится до тех пор, пока не будет взят от среды удерживающий теперь.

Слово «удерживающий» зацепило его.

Надо будет спросить.

Стоял декабрь. Он прошел сквозь Алайский базар, на базаре было холодно, люди закупались к Новому году. Несли длинные бутылки спирта «Рояль». Мужик в веселых спортивных штанах блеснул бутылкой «Наполеона» (паленого, другого не было). Прошли две интеллигентные женщины со шматком мяса в зубах. Не в зубах, конечно, но с таким выражением лица.

В тот декабрьский день Алайский был ему не нужен, совсем. Он прошел сквозь него и не поучаствовал в нем. Не подошел ни к одному прилавку, не посмотрел, не попробовал, не потрогал. Не поторговался.

Он думал об «удерживающем».

О том, что удерживает этот базар с двигающимися по нему людьми. Что удерживает Ташкент.

Что удерживает всё.

Два дня назад, на литургии, он читал это. На клиросе допевали «Святый Боже»; он вышел и замер перед Царскими вратами. Как всегда, пальцы стали ледяными; открыл, где закладка. Так… Вот… Хрипло возгласил прокимен. За спиной пропели. «К фессалоникеянам послания святаго апостола Павла чтение». Правильно произнес? Пальцы дрожали, открывая заложенное.

И ныне удерживающее весте, во еже явитися ему в свое ему время. Тайна бо уже деется беззакония, точию держай ныне дондеже от среды будет.

Дочитал, повысив в конце голос и едва не дав петуха. Клирос ответил «аллилуйей», он поднял Апостол и пошел в алтарь; началось чтение Евангелия.

«Удерживающее». «Держай».

Он нашел наконец вопрос, который так долго искал.

Этот вопрос усадил его за чтение. Чтение было не слишком долгим. Книг не было, об интернете еще не слышали: начало девяностых.

По-гречески это звучало «катехон».