Катриона

There was a touch of the truth in these words that knocked me like a blow: clothes, a bottle of _usquebaugh_, and three-and-fivepence-halfpenny in change made up, indeed, the most of what Alan and I had carried from Auchurn; and I saw that some of James's people had been blabbing in their dungeons.	Меня словно обухом ударило; в его словах была доля правды: одежда, бутылка ирландского виски и три шиллинга пять с половиной пенсов медяками -- это было почти все, с чем Алан и я ушли из Охарна, и я понял, что кто-то из людей Джемса проболтался в тюрьме.
"You see I know more than you fancied," he resumed in triumph. "And as for giving it this turn, great Mr. David, you must not suppose the Government of Great Britain and Ireland will ever be stuck for want of evidence.	-- Как видите, мне известно больше, чем вы думали, -- злорадно сказал он. -- И не рассчитывайте, мой великолепный мистер Дэвид, что правительству Великобритании и Ирландии будет трудно найти свидетелей, чтобы дать делу такой оборот.
We have men here in prison who will swear out their lives as we direct them; as I direct, if you prefer the phrase.	У нас здесь, в тюрьме, сколько угодно людей, которые поклянутся в чем угодно, когда мы им прикажем, -- когда им прикажу я, если так вам больше нравится.
So now you are to guess your part of glory if you choose to die.	И теперь судите сами, что за славу вы о себе оставите, если предпочтете умереть.
On the one hand, life, wine, women, and a duke to be your handgun: on the other, a rope to your craig, and a gibbet to clatter your bones on, and the lousiest, lowest story to hand down to your namesakes in the future that was ever told about a hired assassin.	С одной стороны, жизнь, вино, женщины и рука герцога, всегда готовая вас поддержать. С другой стороны, веревка на шее, виселица, на которой будут стучать ваши кости, и позорнейшая, гнуснейшая история о наемном убийце, которая останется у вас в роду и перейдет из поколения в поколение.
And see here!" he cried, with a formidable shrill voice, "see this paper that I pull out of my pocket.	Вот, взгляните! -- перешел он на угрожающий визг. -- Вот я вынимаю из кармана бумагу!
Look at the name there: it is the name of the great David, I believe, the ink scarce dry yet.	Видите, чье тут написано имя -- это имя Дэвида Великолепного, и чернила едва просохли.
Can you guess its nature?	Смекнули, что это за бумага?
It is the warrant for your arrest, which I have but to touch this bell beside me to have executed on the spot.	Это приказ о взятии вас под стражу, и стоит мне позвонить вот в этот колокольчик, как он будет немедленно приведен в исполнение.
Once in the Tolbooth upon this paper, may God help you, for the die is cast!"	И когда с этой бумагой вас препроводят в Толбут, то да поможет вам бог, ибо ваш жребий брошен!
I must never deny that I was greatly horrified by so much baseness, and much unmanned by the immediacy and ugliness of my danger.	Не стану отрицать, эта низость испугала меня не на шутку, и мужество почти покинуло меня -- так ужасна была угроза позорной смерти.
Mr. Simon had already gloried in the changes of my hue; I make no doubt I was now no ruddier than my shirt; my speech besides trembled.	Минуту назад мистер Саймон злорадствовал, заметив, что я побледнел, но сейчас я, наверное, был белее своей рубашки, к тому же голос мой сильно дрожал.
"There is a gentleman in this room," cried I. "I appeal to him.	-- В этой комнате присутствует благородный джентльмен! -- воскликнул я. -- Я обращаюсь к нему!
I put my life and credit in his hands."	Я вверяю ему свою жизнь и честь.
Prestongrange shut his book with a snap.	Престонгрэндж со стуком захлопнул книгу.