Кавказ без русских: удар с юга

Напомним, что схожее широкогоровскому определение этничности дал классик социологии Макс Вебер: этничность есть культурная однородность и вера в общее происхождение (по Широкогорову: общий язык, общая культурная традиция и признание своего общего происхождения). Почти идентичные определения, выработанные двумя учёными, до сих пор поражают своей схожестью. Однако здесь интересна скорее разница понимания феномена этничности Вебером и Широкогоровым. Дело в том, что в качестве наглядного примера Веберу достались европейские нации, уже сложившиеся к тому моменту, в то время как Широкогоров имел дело с аутентичными этносами Дальнего Востока и Сибири, в том числе с любимыми им тунгусами. Отсюда порождённая европейской социологической традицией школа конструктивизма, позволяющая предлагать все те губительные меры, которые продвигает сегодня её последователь Валерий Тишков. Согласно теории конструктивизма, этнос — это искусственное образование, результат целенаправленной деятельности самих людей. То есть предполагается, что этничность и этнос являются не некой изначальной данностью, но результатом созидания. Те признаки, которые отличают представителей одного этноса от другого, называются этническими маркерами и формируются на разной основе, в зависимости от того, каким образом требуется наиболее эффективно отделить один этнос от другого. Этническими маркерами могут являться: физический облик, религия, язык и другие позитивистски воспринятые отличия. Попытки искусственно повлиять на этногенез, то есть осознанно формировать и изменять этносы, являются ни чем иным, как культурным насилием, приводящим опять-таки к этноциду. Подход данной школы, как мы видим, не применим к Северному Кавказу, поскольку здесь мы имеем дело с аутентичными этносами, а не со сложившимися искусственными нациями, как в Европе.

Отсюда разница понятий у Вебера и Широкогорова. То, что Вебер — не заставший этносов в Европе — определяет понятием «народ», Широкогоров определяет как «этнос». Отсюда европейское понятие «прав народов», которое в России можно дополнить понятием «права этносов».

Русский народ: новая историческая миссия на Кавказе

Принимая за основу этносоциологический подход, разделяющий смешивающее всё в одну кучу понятие «национальность» на более нюансированные категории — этнос, народ (лаос) и нация, — мы приходим к заключению, что русские — это не этнос и не нация. Как, собственно, и не атомизированная масса безликого гражданского общества, среды разорванности. Русские — это органическая надэтническая общность с единым названием, общей культурой и языком, вошедшая в историю, что в совокупности представляет собой единый культурно-цивилизационный тип — народ. Исходя из данного этносоциологического определения, в отношении миссии русского народа на Северном Кавказе можно обозначить несколько социально-политических векторов, обосновывающих присутствие русского фактора как элемента стабилизации и гармонизации. Для сохранения русского присутствия необходимо соблюдение и учёт нескольких базовых параметров.

Главная черта, отличающая народ от замкнутого этноса, — это участие в истории. Для обоснования присутствия русских на Кавказе — у них, как у народа, должна быть историческая миссия. То есть присутствие русских должно быть обосновано идеологически и даже религиозно. Для формулировки идеи русского исторического присутствия на Северном Кавказе необходимо вновь обратиться к историческому опыту, подробно описанному в Главе 1, взяв его в качестве отправной точки, чтобы, соблюдая преемственность, сформулировать историческую миссию присутствия русских на Кавказе в новом историческом цикле.

Появление русских на Кавказе во времена романовской Российской империи было обосновано защитой православного населения. К тому же Россия должна была защитить от тотального уничтожения попросившую защиты Грузию. В советский период на русских ложилась миссия индустриализации Кавказа. В современной ситуации схожие исторические задачи обретают новую актуальность: православное население оказалось в положение меньшинства, а явная деиндустриализация Северного Кавказа превратила регион в ту самую «чёрную дыру» для российского бюджета, на чём так любят спекулировать сторонники лозунга «хватит кормить Кавказ». И та, и другая проблема может быть успешно разрешена в новых условиях в случае зримого возвращения русских с их исторической миссией на Северный Кавказ. При этом новая миссия русских на Кавказе должна осознаваться именно как историческая, меняющая ход истории — как самими русскими, так и традиционными этносами и народами, населяющими Северный Кавказ.