«Казахский геноцид», которого не было

Это извращение партийной политики и инспирированные байством перегибы имели большое значение в русле той борьбы против советской власти, которую байство открыло с началом сплошной коллективизации. Целью таких перегибов явно был подрыв симпатий казахского населения к советской власти, которые возникли при переделе пастбищ и конфискации байских хозяйств двумя-тремя годами ранее. Борьба с перегибами выдвигалась в качестве лозунга при организации восстаний и собирала поначалу немало сторонников. Иными словами, можно выдвинуть предположение, что организация перегибов фактически была первой фазой борьбы против советской власти, чтобы в аульных массах в тех или иных районах возникло острое недовольство коммунистами. Далее следовала вторая фаза: организация самого восстания под лозунгами борьбы с перегибами. Логика в этом была и была сильной. Если бы байство прямо объявило, что оно выступает за возвращение старых порядков во всем их былом великолепии, то их бы попросту прогнали или сдали бы в ОГПУ. Потому байству приходилось маскироваться и откладывать возрождение старых порядков до тех времен, когда советской власти уже не будет.

Безусловно, что перегибы были и со стороны настоящих активистов и уполномоченных, особенно по части ликвидации байских хозяйств. Далеко не всегда имеется практическая возможность разделить перегибы, бывшие следствием рвения и рьяности настоящих уполномоченных, и перегибы, ставшие результатом умышленных действий лжеуполномоченных или, точнее, байской агентуры, проникшей в ряды уполномоченных.

Типичным примером перегибов, организованных байской агентурой, было явно неправильное оседание кочевников. В документах иногда упоминается, что оседающие казахские хозяйства направляли в пустынные, лишенные кормов и воды места, где они были обречены на массовый падеж скота и, как следствие, голод. Из этих случаев, не столь многочисленных, но вполне реальных, казахскими «голодоморщиками» делается вывод о том, что вся программа оседания для всего полумиллиона казахских кочевых хозяйств будто бы состояла в том, что загнать кочевников именно на такие места, без воды и без кормов. Это, конечно, чистая фальсификация, поскольку пропагандисты мифа о «казгеноциде» очень скупо и выборочно используют документы, касающиеся оседания кочевников, в особенности весьма многочисленные рабочие документы, в которых содержатся многие интересные подробности.

В фонде Комиссии ВЦИК по вопросам оседания кочевого и полукочевого населения, которая в 1934 году работала в КАССР, такие документы отложились, и они показывают целый ряд интересных моментов.

Во-первых, оказывается, что сначала работали землеустроительные и гидрологические партии, которые подбирали участки для оседания и строительства поселков вблизи водных источников, с сенокосами и пастбищами. Для примера я взял Тургайскую область, сильно пострадавшую, ставшую знаменитой благодаря рассказу Габита Мусрепова о поездке туда в 1932 году и вошедшую стараниями Валерия Михайлова в классику «голодоморной» литературы в Казахстане. Этот пример будет наиболее показателен. Вот, к примеру, по реке Жуланчик были намечены угодья для оседания: 1632 гектаров пашни, 3812 гектаров сенокоса, 26,9 тысячи гектаров пастбища. Или другой пример, река Алькояк, без открытого стока, но с родниками (что отмечено в документе): 1375 гектаров пашни, 3149 гектаров сенокоса, 22,2 тысячи гектаров выгона[152]. Из документов видно, что сначала искали источник воды[153], потом подходящие угодья рядом с ним, и лишь затем планировали точки оседания.

Во-вторых, точку оседания согласовывали с населением. Например, в районе озера Казбай и реки Кабыргая было намечено три точки оседания: Казбай на 200 дворов, Аралбай и Аралкол, емкостью по 100 дворов каждая. На каждую точку должны были переселяться точно определенные административные аулы (в данном случае аул № 3) и точно определенные хозаулы. Подсчитывалось точное количество дворов и едоков в них, которые должны были осесть в конкретной точке оседания:

Казбай — колхоз, 168 дворов и 854 едока,

Аралбай — колхоз, 90 дворов и 365 едоков,

Аралкол — колхоз, 68 дворов и 293 едока, единоличников 19 дворов и 88 едоков, всего 88 дворов и 386 едоков[154].

Как видим, точки оседания были недонаселены и могли принять еще 54 двора. Эти данные были представлены в виде таблицы, в которых учитывалось и количество дворов, и количество едоков, и количество наличного скота. Отдельная графа была заведена под отметку о согласовании. Оседание на этих трех точках было согласовано с населением 12 июня 1932 года.