Казанское губернаторство первой половины XIX века. Бремя власти

Казанский губернатор имел врожденную способность ладить с людьми. Он быстро усвоил правила бюрократического поведения, и легко вписался в систему министерских внутриведомственных отношений. Свойственную его руководству гибкость можно проиллюстрировать разрешением одного из внутренних конфликтов. Дело касалось возникшего спора между губернским казенных дел стряпчим Пещуровым и советником палаты гражданского суда Василием Овцыным[254]. Пещуров, выражая свою претензию, произнес «укорительные выражения» в адрес советника Овцына. Мансуров перенаправил рассмотрение этой ссоры министру юстиции П. В. Лопухину, мотивируя подчиненность одного из чиновников его ведомству. На первый взгляд, столь маловажное дело можно и нужно было рассмотреть на месте, но губернатор действовал как дальновидный политик. Это был хорошо продуманный ход, подобно шахматной многосложной комбинации, потому как каждый из конфликтующих имел именитых столичных покровителей. Неверные шаги губернатора могли создать ему влиятельных недоброжелателей. Конечно же, Мансуров был осведомлен о благодетелях Овцына[255], в числе которых значился и сам князь П. В. Лопухин, поэтому и передоверил ему разрешение этой ситуации. Губернатор снял с себя ответственность, применив беспроигрышный вариант избавления от ненужных проблем. Толерантность его руководства вызывала уважение среди его подчиненных и отчасти защищала от нападок доносителей.

В истории Казанской губернии Борис Александрович оказался единственным правителем александровской эпохи, губернаторский стаж которого достиг десяти лет. Это не означало, что в его губернаторство был объявлен мораторий на сенаторские ревизии или на отсылку жалоб. Казань систематически подвергалась различным столичным осмотрам. Каждая такая проверка несла угрозу пребыванию начальника губернии на своем посту. При Мансурове таких визитов было не менее пяти: в 1805 г. Казанская губерния подверглась осмотру обер-церемониймейстера графа Ю. А. Головкина; в 1808 г. ее обозревал сенатор М. И. Донауров; в 1809 г. приезжал по «лесным делам» граф Г. В. Орлов; в 1810 г. прибыл с общей ревизией сенатор П. А. Обрезков; в 1811 г. был командирован сенатор И. Я. Аршеневский для обозрения фабрик и мануфактур. Кроме перечисленных визитов, регулярно посещал Казань с осмотром местных войск оренбургский военный губернатор князь Григорий Семенович Волконский (отец декабриста С. Г. Волконского). Наиболее масштабными с обозрением присутственных мест были посещения Головкина, Донаурова и Обрезкова. Остальные не выходили за рамки отраслевых внутриведомственных проверок.

Ровно через год после ревизии И. Б. Пестеля, в июне 1805 г., через Казань в Китай проследовало Великое посольство, руководимое тайным советником и сенатором Юрием Александровичем Головкиным. Помимо основной дипломатической миссии Сенат возложил на графа обязанность «обозреть Казенные палаты проезжающих по пути следования губерний»[256]. Посольство находилось в Казани три недели. Ревизия Головкина по сравнению с предыдущей носила фрагментарный характер. Депеши, отсылаемые в Санкт-Петербург, напоминали путевые записки с привкусом отчетности. В частности, о Казанской губернии было написано: «… все дела производятся без замедления, дороги устроены, казенные сборы взимаются безостановочно, запасные сельские магазины и заведения общественного призрения в исправности»[257]. Подобный отзыв мог порадовать любого «хозяина губернии». Однако по ведомству Министерства финансов обнаружились серьезные упущения «канцелярского порядка» (указывалось, что из 631 дела половина еще не была рассмотрена). В качестве наказания Головкин рекомендовал уволить вице-губернатора Ивановского и обоих советников казенной палаты, но при этом он не учел доли вины каждого. К примеру, по экспедиции под началом статского советника Ильи Сидоровича Михеева значилось всего семь нерешенных дел. Был ли лично заинтересован губернатор в удалении Ивановского, по материалам делопроизводства судить трудно. Хотя в одном из донесений, предназначенном министру финансов Алексею Ивановичу Васильеву, улавливается его личная позиция. В нем он пишет: «…вице-губернатор, который по старости и слабости мало по начальству успевает, поставил его сиятельству (Головкину. — А. Б.) главнейшими виновниками всех сих упущений советников той палаты…»[258] Выходит, Мансуров в упущениях казенной палаты считал виноватым вице-губернатора Ивановского — «по причине старости», а не его подчиненных. Напомним, что вскоре после этих событий вице-губернатор был отправлен в отставку.