Казанское губернаторство первой половины XIX века. Бремя власти

Крах проекта создания корпоративной следственной комиссии послужил правительству полезным уроком. Указом от 21 мая 1823 г. в Казани учреждается департамент уголовной палаты. Поскольку следственные дела сенаторской ревизии передавались в этот департамент, относительно его состава Комитет министров внес существенное добавление в текст указа: «…дабы в делах сих не участвовал никто из чиновников и дворян Казанской губернии… Комитет считает полезнейшим для составления Департамента сего определить в оный всех чиновников от Правительства, и вследствие того, назначить в штат вместо 4-х заседателей из дворянства и купечества, двух асессоров от короны»[416]. Временный департамент палаты уголовного суда начал свою работу 6 февраля 1824 г. По данным генерал-губернатора Соймонова, после ревизии под судом находилось 1200 человек[417]. В апреле началось рассмотрение 38 дел, в том числе и о губернских чиновниках. За два года при неусыпном внимании со стороны министра юстиции было завершено лишь 17 из них. Сенат строжайше предписал казанскому губернскому правлению «в самом скорейшем времени» выполнять требования Временного департамента. Так, к июлю 1826 г. подсудимых по данным департамента значилось — 1014[418]. Расследование велось под особым контролем Дмитрия Ивановича Лобанова-Ростовского. Личная ответственность при этом была возложена на казанского губернского прокурора Гавриилу Ильича Солнцева (доктора права, бывшего ректора Казанского универси тета). Это судебное делопроизводство давало возможность ответить на вполне резонный вопрос: подтвердились ли судебными решениями обвинения сенатских ревизоров? К сожалению, плохая сохранность архива Министерства юстиции не способствовала его разрешению, но неожиданная исследовательская находка в архиве III Отделения СЕИВК позволила восполнить недостающие сведения.

По заданию жандармского штаб-офицера подполковника Маслова в 1832 г. губернский прокурор Солнцев составил подробнейший рапорт о работе Временного департамента Казанской палаты уголовного суда[419]. В нем сообщалось, что в феврале 1824 г. в департамент были переданы дела 1468 человек духовного, военного и гражданского ведомства. Сюжетная канва сообщения начиналась с жалобы предводителя дворянства Киселева и завершалась объемными поименными списками с вынесением судебных решений. По каждому уезду чиновники были сгруппированы по ведомствам: земской полиции, уездных судов, городовых магистратов, ратуш, сиротских судов, казанской градской полиции и т. д. Именной табель состоял из трех граф: имена и звания преданных суду; за что именно и с чего начались; где дела об них были рассматриваемы и когда именно. Значился здесь табель и по судебным заключениям губернских и уездных должностных чиновников[420]. Особый интерес вызвала участь бывших чиновников губернских присутственных мест. В составе отрешенного местного правительства в списке значились советники Савва Москотильников, Алексей Сергиевский, асессор Афиноген Половинкин, секретари Кудрявцев, Пульхоровский, Соловьев. В примечании имелась запись «О выведенных сенаторами незаконных по должности действиях и в прочем на губернатора графа Толстого и губернского прокурора Кисловского суждения иметь временному Департаменту, не было предоставлено». Далее приводилась ссылка на Манифест от 22 августа 1826 г., изданный по случаю восшествия на престол Николая I, по которому все эти чиновники получили помилование. Примечательно, что по делам Москотильникова и Половинкина состоялось повторное рассмотрение их дел в 1829 г. палатой уголовного суда с последую щим решением Правительствующего Сената от 24 декабря 1830 г. Оба чиновника были полностью оправданы. Показательны и судьбы других осужденных.

Все советники казенной палаты — Камашев, Бакулин, Богданов (умер), Жуков (умер), Шульгин (умер), Иванов, Феоктистов, Гусев — были оправданы по Манифесту. В примечании по этой палате имелась запись: «О вице-губернаторах Чернышеве и Ермолаеве суждение иметь временному департаменту предоставлено не было, впрочем, оба по указу Сената 11 октября 1821 г. от суда и следствия были освобождены». Камашеву отдельно в 1831 г. вынесли замечание, «чтобы он на будущее время был осмотрительнее». Амнистированы были члены палаты уголовного суда: председатель палаты Иван Сокольский (умер), советник Иван Прутковский, дворянские заседатели — Апехтин (умер) и Свингин, от купечества — Плохов, Мустафин и секретарь Рожественский. По палате гражданского суда: Иван Пыхачев (умер), советник Степан Каратеев и заседатели от дворян — Свечников и Маньковский (умер), от купечества — Зайцев, Лихачев и секретарь Зайковский. Думается, для всех этих должностных лиц такое наказание действительно является суровым, но, как показывает практика, не всегда оказывается справедливым.