Казанское губернаторство первой половины XIX века. Бремя власти

Официально управление Стрекалова завершилось его переводом в Москву для присутствия в московских департаментах Сената. Но молва связывала увольнение губернатора с женитьбой на Надежде Евдокимовне Брандорф, личная жизнь которой вызывала различные кривотолки. Этот союз, оформившись в Казани, мог поколебать имидж губернатора, а если учесть, что свитские генерал-адъютанты просили согласие на брак у самого императора, то для Стрекалова перевод в Москву был лучшим разрешением личных проблем и достойным завершением карьеры «николаевского властителя». Со второй супругой он прожил в долгом и счастливом браке. Скончался в 1856 г. в Москве на семьдесят пятом году жизни, похоронен в Донском монастыре[536].

О следующих двух военных губернаторах в архиве III Отделения отложилась скудная и весьма отрывочная информация, это можно объяснить плохой сохранностью документов. Но даже по этим малочисленным донесениям создается впечатление об усугублении кадрового состояния в губернских администрациях в последние годы правления Николая I. Донесения жандармов 50-х гг. дают основания утверждать, что губернаторы не были в состоянии противостоять всеобщим должностным злоупотреблениям местных чиновников. В 1856 г. полковник Ларионов о казанском военном губернаторе И. А. Боратынском составил следующее мнение: «…прекрасного ума и образования, скромного весьма уклончивого характера, совершенно чуждый „всякой корысти“ и пользующийся всеобщим уважением, но, к сожалению, не имеет по службе помощников, вполне сочувствующих его действиям…»[537]. При нем не только управляющий удельной конторой и председатель палаты государственных имуществ «не теряли из виду своих интересов» и «извлекали смело свои выгоды», но и ближайший его помощник и подчиненный, вице-губернатор Ардалион Михайлович Андреев, «с особым искусством пользовался всеми случаями, могущими доставить какое-либо награждение»[538].

С. П. Шипов

Оказалось, что этот чиновник прибыл в Казань переводом из Саратова «не без особенностей служебных». Как видно, применение «увольнений переводом» теперь коснулось и казанской администрации. Вице-губернатор и губернский советник Татаринов вновь реанимировали «не без признательности» практику раздачи служебных должностей. Губернатора же часто одолевали болезни. Так, в 1850 г. (через четыре года после вступления в должность) жандармский штаб-офицер Калугин о И. А. Боратынском доложит: «…управлением занимается равнодушно»[539]. В тот же год он получил годовой отпуск для лечения за границей. Замещать казанского губернатора был послан Егор Петрович Толстой, бывший флигель-адъютант императора[540]. Это назначение оказалось для него испытательным. Через полгода все тот же жандармский подполковник напишет о нем: «Трудится с примерным усердием со строгой внимательностью и может быть отличным губернатором»[541]. К его мнению в Санкт-Петербурге прислушались. Министерство внутренних дел заполучило этого «отличного губернатора», управлявшего затем Калужской, Таганрогской и Пензенской губерниями.

В декабре 1857 г. Ираклий Абрамович Боратынский получил ожидаемое повышение и переехал в Петербург. Однако его столичная жизнь оказалась недолгой. 22 апреля 1859 г. в возрасте пятидесяти семи лет он скончался от давно мучившей его болезни и был похоронен в Новодевичьем монастыре. Высочайшим приказом по военному ведомству от 24 января 1858 г. исполнять обязанности казанского военного губернатора был назначен генерал-майор Петр Федорович Козлянинов (1858–1863). Судя по количеству документов, отложившихся по жандармскому ведомству, его губернаторство не было спокойным. Это объясняется сложностями времени подготовки отмены крепостного права, трудностями проведения реформы в самой Казанской губернии, межличностными проблемами губернатора с представителями местного дворянства. Подобное происходило в большинстве помещичьих губерний России накануне отмены крепостного права.

И. А. Боратынский

Материалы негласного надзора, пожалуй, единственный официальный источник, дающий представление об общественном напряжении тех лет. Губернаторы становились основными агентами правительственных реформ в регионах. От их политических взглядов, осознания необходимости преобразований зависел успех всего дела. Поэтому III Отделение пристально следило за официальной и приватной жизнью начальников губерний, уделяло особое внимание их взаимоотношениям с предводителями дворянства, с членами губернского комитета по выработке проекта условий отмены крепостного права, чутко реагировало на проявления любой инициативы.