Каждый пред Богом наг

В начале 1990-х годов, когда по причине полного развала «совка» суперзакупоренный все предыдущие десятилетия оборонный «ящик» начал трещать по швам, один за другим стали увольняться и уезжать сотрудники, которых называли «мозгом»: кто в Канаду, кто в Германию, кто ещё куда-то, причём в тех, прежде враждебных странах их принимали с распростёртыми объятиями, ведь к ним теперь уже на вечное поселение перетекали «золотые мозги», которым не находилось тогда места в умирающей разноцветной родине. Они перетаскивали с собой и жён, и, что очень важно — детей, а некоторые даже и родителей. И когда Илье обосновавшийся в каком-то тамошнем НИИ в Карлсруэ друг и бывший сотрудник предложил переехать на ПМЖ в Германию и брался похлопотать на этот предмет в этом НИИ, Илья сразу же согласился, и всё получилось достаточно быстро и даже легко, может, и фамилия свою нетленную роль сыграла?

В тихом пригороде Карлсруэ Илья снял для жилья чудесный маленький домик, тут же купил в рассрочку подержанную тачку, на которой стал ездить на свою новую работу и вызвал к себе жену. Английским, к тому же профессиональным, он владел совершенно свободно, так что по первости обходился именно этим международным языком, однако сразу по приезде пошёл на курсы немецкого, которого до этого не знал совсем, и, едва начав посещать эти курсы, залопотал по-немецки настолько быстро, свободно и естественно, что поневоле вспоминались слова профессора чёрной магии господина Воланда: «Что ж вы хотите — корни, кровь…Кровь — великое дело!». Обрёл ли он на новой, весьма высокооплачиваемой работе творческо-исследовательское научное счастье, в котором некогда плавал в совковом «ящике» — это знал лишь он сам, но почему-то всё чаще и чаще в письмах его жены Лены к Зое проскакивала фраза, что Илья часто по вечерам после работы стал напиваться под завязку, чего на заброшенной им родине за ним не водилось, однако жена его, Лена полагала, что так он снимает стресс от полной перемены места житья, обстановки, людского окружения, так что ничего вроде бы ужасающего в этом пока что не было.

Жена его, Лена, отбыла вслед за мужем в Германию совсем вскоре, работать там она и не намеревалась, ехала на ПМЖ именно как жена к мужу, чтобы готовить, стирать, убирать, отовариваться и содержать в чистоте-порядке быт семьи и обихаживать мужа со всех сторон. По-немецки она чётко знала «данке» и «ауфидерзейн», английский же её был на уровне «хэллоу-гудбай», но этого ей полностью хватало в походах по магазинам, и она не пасовала перед такими мелочами и уж тем более не комплексовала. Ни на какие курсы немецкого она не пошла: и так сойдёт. Когда же требовалось где-то с кем-то объясняться по-немецки (например, у стоматолога), то она просила Илью сопроводить её туда или сюда.

Семейный стаж их перевалил за пятнадцать лет. За это время Лена не родила Илюше ни одного ребёнка, хотя, как она уверяла Зою, Илья, вроде бы, и сам категорически не хотел детей, которых у него итак не было, хотя, впрочем, дело это для посторонних тёмное и лезть в эту запретную тему чужими лапами не след. Однако, у Лены было две дочери от двух прошлых браков, и вот этим своим девочкам она и намеревалась полностью устроить светлое будущее в цивилизованной Германии, а когда появятся внуки и внучки, то и им тоже.

Зоя знала Лену больше 20 лет, считала её своей не просто лучшей, а единственной подругой, с которой они понимали друг дружку даже молча, даже по взглядам, они вообще нашли друг дружку в жизни совершенно случайно, а найти в жизни ДРУГА — такая же редкость, как найти ЛЮБОВЬ. Познакомились они на работе, когда обе были ещё молодыми специалисточками, только из разных технических ВУЗов. Зое казалось, что это про неё с Леной любимейший поэт написал прекраснейшие слова: «…Пошли мне, Господь, второго, Чтоб не был так одинок, Чтоб было с кем пасоваться, Аукаться через степь, Для сердца, не для оваций На два голоса спеть…». Илью же Зоя знала лет пятнадцать, когда он прибыл на работу в их «ящик», и Ленка, тогда уже вторично разведённая, сразу и совсем потеряла голову, впрочем, и Илья — тоже, от Ленки.

И все десять лет, как они отбыли на новое поселение вне отечества, Зоя их не видела, хотя Лена однажды прилетала на неделю на родину, но Зоя была в это время на Алтае, в отпуске. Все эти годы они переписывалась по электронной почте, и Зоя по-прежнему видела в Лене очень близкую, хотя и такую дальнюю территориально, подругу. Порой жутко не хватало не эпистолярного, а личного, глаза-в-глаза разговора, но что уж тут поделаешь…

И вот теперь, когда Илья и Лена встретили её в аэропорту, ей увиделась совершенно счастливая супружеская пара. Они были очень внимательны и предупредительны к ней, всё старались сделать так, как ей было бы комфортнее всего: усадить в машину, дать большой плед на всякий случай, покормить её горячей вкусной едой в уютнейшем придорожном кафе…а сама дорога была изумительной гладкости и ухоженности.