Каждый в нашей семье кого-нибудь да убил

Джульетта Хендерсон (анаграмма от lederhosen jet unit – делайте с этим что хотите) предоставила мне самому добираться до сушильни, ориентируясь по стрелкам-указателям. Думаю, она разочаровалась, что я не выразил особого энтузиазма по поводу перспективы создать с ней дуэт детективов для расследования преступления. Основываясь на неподписанном договоре с ее стола и случайном упоминании туристического сайта с его рейтингами, я решил, что мотивом разобраться в причинах смерти человека на ее курорте для Джульетты служило не одно лишь любопытство, порожденное чтением излишнего количества детективов, и даже не обязанность заботиться о гостях: она хотела защитить стоимость своего недвижимого имущества. Может быть, считала, что расследование убийства отпугнет потенциального покупателя. Особенно если продажа надвигалась, а все выглядело именно так.

Кроуфорд, которого мы все интуитивно звали по фамилии, как обычно бывает с полицейскими (и в этом есть смысл, ведь если Джереми больше своей фамилии, Кроуфорд – под прикрытием полицейского значка – меньше своего имени), встал при моем приближении. Я пожал ему руку; это казалось подходящим к моему напускному адвокатскому фасаду.

– У Джульетты есть кое-какие улики, которые могут вас заинтересовать. Видеозапись подъездной дорожки, если это поможет, – сказал я. – Хотя это все странно, никакой суматохи до самого утра, но кто-то же позвонил вам…

– До зари, – завершил фразу Кроуфорд. – Да. Я добирался сюда примерно час. Немного меньше.

– А имя назвали?

– Я не знаю. Всю ночь дежурил с радаром. Поэтому не я принимал звонки в участке.

– Почему вы? По словам Джульетты, вы не сержант… сержант… – Я уже забыл его имя, на языке вертелись только несколько гласных.

Кроуфорд мне не помог, только пожал плечами:

– Я был ближе всех.

– И когда вы приехали сюда, рядом с телом были другие люди?

Ответ на этот вопрос я знал, но мне было нужно подтверждение.

– Вообще-то, я ожидал увидеть здесь цирк, но чего не было, того не было.

Я снова подумал о следах трех пар ног: вполне достаточно для жертвы, полицейского и убийцы. Это подтверждало теорию, что тело вообще никто не находил. Убийца, вероятно, сам сообщил в полицию.

– И мы до сих пор не знаем, кто погибший мужчина, – произнес я удрученным тоном, рассчитывая этим подтолкнуть Кроуфорда, чтобы тот выдал мне в утешение какую-нибудь информацию. – Можно мне получить копию фотографии жертвы? – Помолчав, я добавил: – Как адвокату.

По-моему, это звучало правдоподобно, защитник вполне мог обратиться с такой просьбой.

– Но я слышал, вы не адвокат, – возразил Кроуфорд. – Ваш отец сказал мне.

– Отчим, – резко поправил его я, уверенный, что со стороны выгляжу как подросток.

Марсело, хотя и пытался привлечь меня на свою сторону, должно быть, сообщил полицейскому, что я не имею нужной квалификации, рассчитывая занять мое место. Если Майкл действительно не хотел пускать никого в свою запертую комнату, от меня не укрылось, что Марсело изо всех сил стремился попасть туда.

– Я стараюсь, как могу. И не сам себя выбрал.

– В отеле есть дети. Я не могу рисковать, что это фото попадет к ним. Вы понимаете?

Я кивнул, решив пойти на компромисс:

– Может, я и не адвокат, но вы знаете, что Майкла нельзя держать там. Если он решил сотрудничать со следствием, это не лишает его гражданских прав. – Я развел руками, надеясь, что таким образом демонстрирую милую бесполезность. – Видите ли, я вообще не в курсе, какие права он имеет, но это точно полное бесправие. – Я указал на тяжелую деревянную дверь, слегка покоробившуюся от сырости, с белой пластиковой табличкой, на которой была нарисована пара мультяшных ботинок.

– Он сказал, что не против.

– Я не то имел в виду. Если ваши подозрения насчет него основаны на том, что он был выпущен из тюрьмы раньше времени, которое назвал, ну… алиби Эрин тоже связано с его местонахождением, а я что-то не вижу ее сидящей под замком.

– Вы называете меня сексистом?

– Я называю вас слепцом.

– Но она ведь не Каннингем, верно?

– Понятно. Рад, что все прояснилось. – (Имена, похоже, для Кроуфорда тоже были важны.) – Теперь я назову вас некомпетентным. Пустите меня внутрь, чтобы я мог и дальше притворяться адвокатом, а вы изображали из себя детектива.

– Вам же он и правда не безразличен, да? Хотя вы и дали показания. – Кроуфорд слегка вскинул голову.

Я прикусил язык, было досадно, что он знает обо мне гораздо больше, чем ему было известно утром. Чертов Марсело! Дверь сушильни снаружи закрывалась на задвижку без замка. Кроуфорд отодвинул ее кончиком пальца, высшая степень защиты, но сам дверь не открыл, а отступил в сторону, предоставляя эту честь мне.

– Я вырос без братьев, тут не мне судить. Наверное, это семья, – добавил Кроуфорд.

– Если я выясню точно, где он был прошлой ночью, и докажу, что не здесь, вам придется его отпустить или, по крайней мере, перевести в нормальную комнату. Договорились? – Я не шутил, но, конечно, мои слова звучали полупрофессионально, и мне хотелось, чтобы последнее слово осталось за мной.

Кроуфорд нерешительно, едва заметно кивнул подбородком.