Каждый выбирает для себя

— Да, Степан рассказал. Правда, пришлось заставить его выслушать, у Степки морда битая от этого.

Жаруся хмыкнула. — Ладно, верни Степана в Дуб, — она разжала коготки и Кир начал медленно опускаться на землю. А сама она развернулась и не торопясь полетела к виновнику переполоха.

— Что же я наделал! Она меня теперь никогда не простит. Точно не простит! Она же меня пожалела тогда так же как и того несчастного с мордой дракона. Просто пожалела. А я? — Ратко добежал до небольшого ручейка, и сообразил, что Катерина тут точно не проходила. Почва влажная, следов ног нет, да и не могла она с такой скоростью бежать. Вдруг за спиной послышался гул. Он резко перекатился по земли и подпрыгнул, развернувшись и вскочив на ноги. Прямо перед ним зависла распахнувшая крылья Жар-Птица. Гул пламени в раскрытых крыльях становился всё громче.

— Как ты посмел? — голосок, обычно такой нежный и мелодичный, стал оглушающим криком.

— Ты знаешь, где она? Что с ней? — Ратко сообразил, что если Жаруся прилетела за ним, то наверное, что-то про Катерину она узнала.

— Знаю! Как ты посмел её оскорбить! — крылья, от которых несло жаром как от огромного костра были совсем рядом.

— Я буду молить её меня простить, главное, чтобы с ней всё хорошо сейчас было. Я её не нашёл… Где она? Прошу ответь мне. Пожалуйста!

Жаруся всмотрелась в его лицо. И развеселилась. — Нет, жаль девочка не полетела со мной! Иногда подсматривать так любопытно и интересно! — подумала она. Зато княжичу она сказала много другого, очень много. Он только слушал, низко опустив голову. Пока, наконец, Жаруся не решила, что с глупого мальчишки достаточно. — Ладно, пойдешь к ней и уж как ты будешь её уговаривать не знаю! Но, чтобы такие глупости больше не говорил! — гул лесного пожара опять стал нежным голоском Жаруси.

Катерина едва повернула голову, когда в дверь постучали. — Кать! Можно?

— Нет, Степ, извини, я сплю уже.

— Враньё! Никогда ты в такое время не спишь, — дверь бесцеремонно открылась и Степан, который держал приличных размеров кружку с чаем и тарелку с бутербродами, ногой закрыл её обратно. — Так, кружку держи, не разлей! Бутерброды почти все тебе, я только один себе возьму, — обстоятельно доложил он. Сел на пол, опершись спиной о стенку, и с аппетитом откусил от огромного бутерброда с колбасой и сыром.

— Тебе чего горницы мало? Ты сюда поесть пришёл? — удивилась голодная Катерина.

— Я с тобой поговорить пришёл, а так как я волнуюсь, то я ем, как наш Котик, — сообщил Степан с набитым ртом и поэтому невнятно.

— А что у тебя с губами, кстати? — Катерина немного попила чая, раз уж кружка всё равно в руках, не выплёскивать же её на этого болтуна? Заодно и руки погрела о чашку.

— Получил за дело, можно сказать! — Степан запросто мог уже и забыть про разбитые губы, стоило только смочить их живой водой, меньше капли бы ушло. Но он решил, что лучше уж пусть будет, так нагляднее! — За проклятую мою болтливость! Кать, прости меня!

— Да я на тебя и не сержусь. Надо было Киру самой рассказать, раз уж туда поедем. — Катерина пожала плечами.

— А на Ратко?

— Слушай, не лезь в это, а?

— Не могу! Понимаешь, память у меня хорошая. И вот помнится мне, что так мне плохо было, чуть было не сдох, а ты пришла и говорила, говорила, пока мне лучше не стало. Про Гордею я хорошо помню, знаешь ли…

— Стёп, она же гадина просто. Про неё и забыть можно.

— Она и правда гадина, но я ситуацию не могу забыть. А Ратко просто… Он неправ совсем, но только на стены сейчас не кидается, а там наш общий друг Кир. И он может случайно пострадать, — усмехнулся Степан, а потом продолжил уже серьёзно. — Кать, выполни ты мою просьбу. Я понимаю, что, наверное, я уже сюда не попаду. Но поговори ты с Ратко!

— Чего это ты сюда не попадешь? — удивилась Катерина.

— Так Волк же сказал, что пришибет, если я ещё раз проболтаюсь. Может и не совсем, не убьет же, но вряд ли позволит вернутся. — Степан вдруг заговорил совсем тихо и от окна отвернулся, чтобы лица не было видно.

— Да ну тебя совсем! Я уж испугалась. — Катерина взяла бутерброд, осмотрела с сомнением, но откусила. — Спасибо, кстати, я только сейчас поняла, какая я голодная. Поговорю я с ним, куда же я денусь, просто так неожиданно было и больно. Как по лицу ударили. Чего ты там уселся, кстати?

— А, так уютнее. — Степан тихонько выдохнул. Вроде Катька начала приходить в себя, а то как замороженная была.

— Не пыхти. Я просто расстроилась. Имею право?

— Имеешь, конечно. — Степан рассмеялся. — Прикинь, Кир, оказывается, в очень хороших отношениях с Дубом. Дуб по Кировой просьбе дверь убрал. — Степан рассказывал о том, как они Ратко удержали, незаметно слопал ещё два бутерброда, а Катерина почувствовала себя настолько лучше, что решила выйти и поужинать, раз уж ей почти ничего не досталось. Вытурить Степана из комнаты оказалось довольно просто.

— Стёп, иди уже, дай я хоть умоюсь, и переоденусь. Брысь, говорю и посуду забери! — Катерина дождалась, пока он выйдет, и закроет дверь, а потом привела себя в порядок и отправилась в горницу.