Казнь королевы Анны

– Ты пока не должна называть меня рыцарем— заметил с улыбкой молодой человек. – Я, добрая Елена, еще не имею ни малейшего права на этот славный титул.

– Да, но вы получите его завтра, а это все равно, – возразила она, глядя с беспредельной преданностью на стройную фигуру молодого Уотстона. – Стоит взглянуть на вас, как поймешь, что вы потомок знаменитого рода и завоюете славу на завтрашнем турнире.

– А ты, Елена, будешь молить об этом Бога?

– Да, я не лягу спать в ночь бдения, которую вы проведете в церкви.

Пройдя вслед за служанкой через несколько темных залов, молодой человек вошел в спальню своей матери.

Это была большая высокая комната с одним громадным так называемым итальянским окном. На старинной кровати сидела, опираясь на мягкие подушки, дама преклонных лет; взглянув на ее белое, как будто изваянное из мрамора лицо, всякий подумал бы, что она была в молодости красавицей; но, хотя время оставило на лице ее неизгладимый след, дама сохранила то гордое выражение прекрасных глаз, изящество манер и врожденную грацию, которые отличают людей высшего сословия.

На кровати было бархатное покрывало, подбитое горностаем; на всех углах его был вышит герб Уотстонов: могила, озаренная светом нескольких звезд, и девиз: «Свет померк в глазах моих!»

Напротив кровати находился буфет, на полированных полках которого стояли массивные серебряные вазы и дорогой фарфор.

Комната освещалась ярким пламенем свечей в двух высоких старинных канделябрах, стены были обиты шелковой материей, а пол закрывал мягкий и пушистый ковер.

Уотстон подошел к матери и положил к ногам ее свой шарф и меч.

Леди взглянула на него с невыразимой нежностью.

– Мой Артур! Мой возлюбленный и единственный сын, – прошептала она.

Она замолчала: воспоминания о скорбном и печальном прошлом нахлынули на нее.

Прошлое леди Уотстон было в самом деле непрерывной цепью потерь и испытаний: еще в молодости смерть отняла у нее любимого мужа; у нее было три сына, но два из них уже лежали в могиле. Остался один только Артур.

Молодой человек понимал, что происходит в душе матери, и смотрел на нее с состраданием.

Прошло несколько минут, и на бледном лице леди Уотстон показался румянец, она подняла голову, и ее выразительные и кроткие глаза устремились на сына.

– О, если бы отец твой мог увидеть тебя сейчас! – произнесла она с воодушевлением.

Она непроизвольно перевела взгляд с прекрасного лица молодого Уотстона на герб и девиз, избранный ею самой, и две крупные слезы скатились по худым щекам.

– Я должна смириться с испытаниями! – произнесла она, сложив набожно руки. – Свет не померк в глазах моих, так как Бог сохранил мне тебя, мой Артур! Ты похож на отца и начинаешь жить самостоятельно…

– Да, – перебил Уотстон, тронутый этими задушевными словами, – и я пришел к вам с просьбой опоясать меня шарфом и прикоснуться к моему мечу, чтобы благословить его! Вы знаете, у меня нет на свете никого, кроме моей любимой, уважаемой матери, и я не знаю ни одной женщины, которую мог бы сравнить с вами!

– И я тоже, Артур, могу сказать, что ты был до сих пор достойным представителем нашего знаменитого древнего рода, гордостью моей старости и единственной радостью моей печальной жизни! – отвечала спокойно и торжественно леди. – Ты понимал без моих внушений, что честь превыше всего! Ты был так молод, когда вступил в ряды защитников отечества и сражался во Франции, и мои дни и ночи проходили в слезах; но Пречистая Дева вняла моим молитвам, ты вернулся ко мне со славой. Теперь ты вступаешь в почетный орден рыцарей и должен выполнять все данные тобой суровые обеты, не обращая внимания на то, что другие считают их только формальностью; ты должен всегда помнить, что рукоять твоего рыцарского меча изображает крест, символ любви и мира, и ты имеешь право обнажать его только для того, чтобы защищать невинных и несчастных. Наш союзник и родственник, граф Ворчестер, назначенный твоим наставником, храбрый рыцарь, но я желала бы, чтобы ты брал за образец не столько его жизнь, сколько жизнь двух смелых и благородных рыцарей. Они не англичане, но великие люди принадлежат всем нациям. Эти два человека – Баярд и Бертран Дюгесклен. Поступай, как они, и я буду счастливейшей из матерей на свете!

– Так и будет, клянусь честью! – воскликнул молодой человек. – Мысль о вас даст мне силы сдержать обет.

– Я верю тебе, сын мой, и твое слово для меня дороже всякой клятвы! – сказала леди Уотстон с нежностью.

Молодой человек подал ей белый шарф, и она опоясала стройный стан сына и завязала концы у него на груди.

– Пусть вера в Провидение поддерживает твою душу так же крепко, как этот шарф, – проговорила леди. – Пусть Бог благословит твой меч, Артур, и пошлет ему успех, когда ты обнажишь его ради правого дела! Ну а теперь, дитя мое, сядь сюда, поговори со мной. У меня сегодня весело и светло на душе.

Молодой человек исполнил просьбу и сел около нее.