Казнь Мира. Книга первая (СИ)

— Что ж, мои советники, вы всё видели, — произнёс император, едва видение распалось, — тысячи лет мы гоним Океан Штормов от наших границ, множество драконов положили на это жизни, чтобы взмахом Секиры шаман оборотней вернул всё назад? Чтобы все наши жертвы оказались напрасны?

— Ваше величество, это был шантаж… — начал Гилтиан, но его резко прервали:

— Шаман оборотней поставил свою землю выше моей. Я не виноват, что Секира проклята. Почему мой народ должен расплачиваться за чужие грехи?

Возразить императору никто не смог, но сама мысль, что он после всего увиденного считает врагами оборотней, сводила с ума.

— Каждый хочет защитить свою страну…

В этот раз Гилтиана перебил Лу Тенгру:

— Наш враг сидит в Даву! Если мы его одолеем, наши беды закончатся!

— Каждый хочет защитить свою страну, как верно заметил твой господин-князь. Потому, если хотите бороться с «Аватаром», дам вам госпожу Драголин в помощь. Пламя Земли останется в империи, чтоб защитить её, когда рядом будет Океан Штормов. Вы, — обратился император уже к чиновникам, — созовите военный совет. Обсудим, что делать с оборотнями.

— Ваше величество! — крикнули в один голос Гилтиан и Лу Тенгру.

— Аудиенция окончена. Выведите гостей из зала.

С болью в груди Фео покинул зал, поймав лишь сочувствующий взгляд императрицы и едва заметно любопытствующий — принца. Промелькнула тяжёлая колоннада, увешанная кристальными светильниками, и вот уже виден дневной свет. Свежий ветер всколыхнул волосы Фео, и стало чуть легче. Как бы прекрасна ни была пещера, она оставалась пещерой.

— Что теперь делать? — спросил Гилтиан, вытирая рукавом взмокший лоб.

— Не знаю. Знаю только, что зря тебе доверили говорить.

Никто не успел ответить. Лу Тенгру исчез, оставив обидные слова звучать в головах. В этот момент врата открылись, и вышла госпожа Драголин.

— Император дозволил вам дальше размещаться в моём доме. Там всё обсудим, — сказала она и тут же перевоплотилась в ящера.

В гостиной госпожи Гилтиан глушил душистый чай литрами, ничего вокруг не замечая, но Драголин его не трогала и обращалась только к Фео, который стал голосом всех.

— Почему вы не рассказали мне о том, кто сдвинул Океан? Мы могли подготовиться, но вы мне не открылись.

Её голос звучал грустно и ещё сильнее давил на Фео.

— Это решал не я, — ответил он под хлюпанье Гилтиана.

— А что решаешь ты?

Смотреть в её ясные зелёные глаза было больно, но Фео не давал слабину, держался из последних сил. Хоть кто-то из Воинов Света должен сохранять достоинство.

— У вас появится один шанс всё исправить, но для того ты должен стать смелее. Однажды Лу Тенгру и Гилтиана не окажется рядом, чтоб за ними прятаться. Жди и будь внимателен.

Она встала и вышла, оставив Фео и Гилтиана в недоумении.

— О чём она говорила, как думаешь? — спросил князь.

Фео показал головой. Понял только, что его вновь назвали трусом. Справедливо ли? Что он мог сделать в тронном зале, кроме как показать императору истину Времени? Если уж слово Гилтиана, племянника монарха другой страны, не имело силы, кто станет слушать безродного человека?

— Лу Тенгру прав: я не должен был говорить. Провалил всё. И зачем меня избрали нести меч?

Гилтиан не бил кулаком по столу, не пытался убежать — сидел на месте, повесив голову. Даже чашку отодвинул.

— Неважно, кто виноват. Нужно отговорить императора от войны с оборотнями, а заодно убедить его дать нам воина и Пламя Земли.

— Не даст. Ты его слышал — он боится Океана Штормов больше всего, а в Аватара не верит. Козыри мы все выкинули, а других доказательств угрозы у нас нет. Даже если подвернётся демон или предатель, как в Нэти, это не поможет.

— Сдаётся, что и в Нэти нам предатель «подвернулся» не случайно.

Фео решил выйти в сад, который казался невероятно пышным после плешивой скалы, скрывшей в своих недрах императорский замок. В глубине сада блестела в солнечном свете гладь пруда. На его краю Фео и сел. Над водой не распускались цветы, в её толще не просматривались растения. Не было даже малейшей ряби от какой-нибудь водомерки. Кривые мандариновые деревца вблизи пруда выглядели слабее остальных.

Чем больше Фео думал об этом, тем мрачнее и бессвязнее становились мысли. Они ускользали, пытаясь охватить всё на свете: и давнишнюю обиду на отца, и гибель Каталиса, и жертву Ратибора, и полумёртвую Эдельвейс, и даже последние слова Драголин. Скрежещущие и грохочущие голоса звучали в голове, и они не принадлежали Живущим на Земле. Фео не знал никого, кто говорил бы так мерзко. Одновременно с этим пруд зазывал спуститься на дно, прохладное и тихое, как могила.

«Больше тебя никто не тронет. Будешь сам по себе, в покое. То, чего хочешь ты», — шептала бездна, и Фео хотел её послушаться и уже положил ладонь на поверхность пруда, как вдруг что-то обожгло грудь. Тёплый кристалл!

Бездна странно зашипела и затихла. Наваждение спало. Фео, тяжело дыша, отполз назад подальше от поганой лужи. Уже под окном дома Драголин он приходил в себя, не выпуская из рук тёплый кристалл, отогревавший ледяные пальцы.

— Ты тут чего делаешь? — из окна выглянул Гилтиан.

— Скверна… в саду…