Казнь Мира. Книга первая (СИ)

В глазах князя сверкнул магикорский огонь. Обычное зрение сменилось всевидящим взором.

— Всё ясно, — сказал Гилтиан спустя полминуты. — Это меч госпожи. Он до сих пор источает зло, потому, видимо, она и держит его на дне пруда.

Драголин всё не возвращалась, как и Лу Тенгру. Идти было некуда. Гилтиан коротал время за едой, а Фео ходил взад-вперед в своей комнате, пытаясь собраться с мыслями. Иногда он выглядывал в то самое окно, из которого вчера появился принц драконов. Оно выходило как раз на пруд.

Внизу послышались голоса, и Фео сразу телепортировался вниз.

На пороге дома стоял принц. Кианита склонила перед ним голову, а Гилтиан взирал горделиво, и не пытаясь быть приветливым.

— Мне нужен Феонгост Квенъяр.

Первым у Фео вырвалось глупое «да?», но он быстро продолжил:

— Чем могу быть полезен его высочеству?

— Пройдём в гостиную. Кианита, налей чай, а вы, князь, — принц смерил Гилтиана холодным взглядом, — мне не нужны. Можете прогуляться, пока солнце не закатилось.

Видно было, что Гилтиан очень хотел ответить и едва сдерживал водопад слов, но благоразумие победило. Князь вышел в сад и, к радости Фео, не повернул в сторону зловещего пруда.

Пока Кианита разливала чай, принц молчал, лишь глядя на Фео иссиня-чёрными глазами, в глубине которых можно найти искру интереса. Наверняка принцу, в отличие от Эдельвейс, приходилось видеть людей, но вряд ли таких несуразных как Фео.

— Я пришёл к тебе за помощью, Феонгост, и мне не стыдно её просить, — резко начал принц, едва Кианита вышла из комнаты.

— Всё, что в пределах моих сил, ваше высочество.

Принц поднял чашку, но тут же поставил её на место. В каждом его движении, даже таком незначительном, проглядывались изящество и сила. Это не Гилтиан, у которого всегда одно оправдание: я не дофин. Однако с князем и общаться проще. Внешне Фео старался быть спокойным, но внутри всё дрожало от напряжения.

— Зови меня Шакилар, пока мы не при дворе.

С немым вопросом Фео уставился на «Шакилара». Имя Драголин тоже из колдовского языка, но у наследника есть и драконье — Нэйджу. Шакилар означало «обошедший смерть». Чуть лучше, чем «Лариоса».

Конечно, свои мысли Фео не озвучил, ограничившись коротким:

— Хорошо, ваше высочество, и вы зовите меня Фео.

— Пусть так, Фео, а теперь поклянись именем всех Великих Духов, что не используешь то, что я тебе скажу, против меня и моей семьи.

Глава 26. Свет души (часть 2)

«У тебя нет ни гордости, ни силы», — эту фразу император драконов чаще других говорил своему сыну, Нэйджу.

Она сопровождала принца всюду, едва тот начал осознавать себя, но никогда, сколько себя помнил, не обижался на отца. Принц рос в смирении и полном принятии своей будущей роли, которой нужно соответствовать. С детства его отдали на воспитание госпоже Драголин, как самой искусной и могущественной из жителей архипелага Ливнер: она знала несколько тысяч алхимических формул, была прекрасным механиком и отменно фехтовала. Лучшего учителя для наследника невозможно найти, и поначалу принц преуспевал настолько, что даже император стал его уважать. Но оказалось достаточно одного дня, чтобы всё изменилось.

Для показа первого перевоплощения принца собралась вся столичная знать, и пятнадцатилетний Нэйджу вышагивал перед ними гордо. Броню он готовился явить алмазную, как у отца — признак высочайшего происхождения и исключительной мощи. К потолку взвились чёрные ленты, оттенив блеск золота. «Чёрный алмаз», — восхищённо прошептали в зале, а следом прокатился вздох разочарования.

Броня, покрывшая руки и тело принца, оказалась обсидиановой, глубинной. Чешуя воина, а не могущественного правителя. Суровым и злым стал взгляд императора.

«Смотри, каким должен быть мой сын!» — и вихрем алмазных лент он обратился в алмазного ящера. Но принц смотрел на императрицу, по щеке которой прокатилась слеза. «Мне больно, как и тебе», — услышал он её мысль.

Принц занимался вдвое усерднее, но этого было уже недостаточно. Внутри он ощущал пустоту и свою ущербность. Отношение же Драголин к нему не изменилось, но она почувствовала его смятение.

«Чем я могу тебе помочь?» — спросила она, но принц не открылся ей. Не смог обнажить слабость, тянул, сколько мог, пока однажды даже простейшее преобразование олова в свинец не далось ему. Тогда впервые в жизни он попросил помощи.

«От тебя ждут многого, того, что можно увидеть глазами. Броня — это статус, это признак твоего таланта и драконьей силы, но истинное могущество сокрыто не в ней. Я знала дракона, который даже перевоплотиться не мог, но всё равно стал великим героем. Мы — дети земли и прирожденные воины, наша воля сильнее, чем у кого-либо из Живущих. Закаляй свою волю, она сделает тебя настоящим драконом. Если осуждение гнетёт тебя — отринь его сейчас, забудь, что ты наследник. Со мной зовись Шакилар. Вернешь себе имя, когда перестанешь винить себя».

В тот же день она отвела Шакилара в свой сад и показала пруд, похожий на бездонный, мёртвый колодец. Растения вблизи пруда чахли и сохли, а из водной бездны, казалось, доносились глухие и злые голоса.