Казнь Мира. Книга третья (СИ)

— Значит, у Ии есть надежда. Прости, что скалился как дикий зверь. Я Миро, а это моя сестра Сумая. Мы из отверженных, первые, кто за века вышли из пещер на простор, бывший когда-то и нашим. Тёмная сила захватила нас, чтобы плач отверженных пробудил демонов, погребённых во льду.

Фео не торопился отвечать, осмысливая сказанное. Древнюю историю племенной вражды он помнил не очень хорошо, а подробности, спешно изложенные Фатиярой, до сих пор не уложились в голове. Драголин не обращала никакого внимания на разговор, который сама же спровоцировала. Её жуткую рану не было видно, а спокойствие и уверенность госпожи укрепляли душу.

— Мы наблюдали за Ией. Если она наклонялась, её пёструю шапку не всегда было видно над травами. Совы любят наряжаться ярко. Ия собирала голубику и любовалась камнеломкой, ловила осетра в широкой реке Гореключ, пела с ветром о земле, что лежит за чёрным Океаном, а мы всегда были рядом. Больше всего боялись, что она увидит нас, тех, кто утратил первозданный облик, и испугается.

— Совы? — поинтересовался Фео и почувствовал себя глупо.

— Да, совы. У каждого племени есть тотем, по имени которого оно и зовётся. Только у отверженных нет никого. Мы — химеры, помесь многих тварей земных.

Миро забывал есть, собственный рассказ увлекал его и, возможно, давал забыться.

Лес укрывала темень. Скоро ночь, нужно будет лететь дальше. Фео, Лу Тенгру и Ситинхэ решили, чтобы не занимать корзины, прыгнуть до окрестностей Домэна и дождаться остальных там, успев передохнуть. Однако сейчас Фео не чувствовал, что выдержит такой прыжок даже при поддержке сильнейших мастеров, и коснулся Осколка на груди, надеясь напитаться его силой.

— Ты не слушаешь. Я же вижу. Свои мысли для тебя ценнее, и за то не осуждаю. Что ж, я привык говорить с тишиной за полярным кругом…

— Нет. Я слушаю, — Фео подался вперёд, но Миро уже сник.

Его сестра ела суп, роняя в плошку слёзы, и смотрела на чёрный клинок Драголин. Сама госпожа прилегла, откинувшись на стенку корзины. Впервые Фео видел Драголин уставшей, обессиленной. Такой она не была даже после катастрофы в Ливнере. Хотелось укрыть госпожу, найти ей более удобное место для сна, но Фео не решился. Зато мог попросить Шакилара.

— Конечно, — кивнул принц. — Ей долгий путь предстоит, я позабочусь.

— Я лезу не в своё дело, но… думаю, стоит отправить госпожу на родину. Её рана очень тяжёлая, пусть и затянулась, но будет мешать в бою.

— Ты прав: это не твоё дело. И чтобы ты больше не поднимал этот вопрос — у госпожи причин воевать не меньше, чем у тебя. Есть, за кого мстить Аватару.

Шакилар вернулся к костру, что, повинуясь воле Фатияры, плясал огненными фигурами на хворосте. Принц и царевна держались за руки, а другие драконы косились на них, но большего возмущения не позволяли. Вестей от Сого не было, удалось ли ему прогнать войска мятежников из столицы или же он проиграл — неизвестно. Фео надеялся, что вскоре всё прояснится. У драконов самый большой опыт в войне с Океаном Штормов, они нужны людям, но согласятся ли лететь на другой конец света? Чем с ними рассчитается человечество? Для эльфов есть Лиёдари, а для остальных?

Фео понял, что совершенно не представляет себе будущую войну. Даже если план Ситинхэ сработает и появится новый Аватар, он не одолеет Океан Штормов, как не одолел его Эллариссэ. Или же вовсе откажется, это не его война, он защитит лишь границы своего царства.

«Поэтому Аватаром должен стать я. Чтобы человечество уцелело и шло вперёд».

Ухнула сова, среди ветвей сверкнули глаза-фонари. У Фео мелькнула мысль, что это дух Ии отделился от меча и следует за ними.

Синдтэри неприветлив. О чём думает лес, когда на мягких мхах остаются следы? Вспоминает ли, глядя на Лу Тенгру, как выглядел его народ? Перед глазами Фео проплыло алое пятно. На мгновение он узрел ярость Сагариса и услышал треск Осколка. Вместо рунических деревьев ущелья могли покрыть хрустальные цветы. В их объятьях спал бы не только Гилтиан, но и Фео, и все, кого он видел сейчас. Какое всё кругом хрупкое… К горлу подкатила тошнота, и он отставил свою плошку. Миро следил за ним. Немолодой, раз ещё помнит колдовской язык, может, ровесник или чуть младше Хоуфры. И Фео ощутил себя таким же древним.

Доужинав, драконы засобирались в путь, подменившись. Оборотни, ещё не способные лететь, превратились в мелкое зверьё, чтобы нести их было легче. Миро и Сумая стали карликовыми оленями пуду, безрогими по природе, но эти остались с рогами. Шерсть в рунах, как и у других оборотней, однако знаки выделялись отчётливо.

Обсидиановые драконы унеслись в ночную высь, и долго Фео провожал их взглядами. Собраться с силами, чтобы прыгнуть через Синдтэри, было непросто, а тревога не унималась. Прошлое, что ожило в этих лесах, не выходило из головы, а где-то поблизости незримо бродили призраки, будто не пожелали уходить на перерождение, а остались здесь, с израненными Духами.

— О чём задумался, Феонгост? — неожиданно поинтересовалась Ситинхэ.